Каникулы в Лимстоке. Объявлено убийство. Зернышки в кармане
Шрифт:
— Отлично. Я хочу, чтобы ее полностью переодели, с головы до ног. Я вам даю полную свободу действий. Носки, туфли, белье, абсолютно все! Кстати, тот парикмахер, у которого Джоанна причесывается, он ведь где-то рядом, так?
— Энтони? За углом. Я присмотрю и за этим.
— Вы исключительная женщина.
— О, мне это доставит удовольствие — даже если не вспоминать о деньгах… хотя и на это не наплевать в наше время, а половина моих чертовых клиенток не хочет платить по счетам. Но я уже сказала, мне
Она бросила на Меган, стоящую чуть в стороне, короткий профессиональный взгляд.
— У нее чудесная фигурка.
— У вас, должно быть, в глазах рентген, — сказал я. — Мне она кажется совершенно бесформенной.
Мэри Грэй рассмеялась.
— Уж эти школы! — сказала она. — Они, похоже, гордятся тем, что воспитывают девочек, которым нравится выглядеть замарашками. Это называется простотой и безыскусностью. Иной раз целый сезон потратишь, прежде чем девушка возьмется за себя и начнет выглядеть по-человечески. Не беспокойтесь, оставьте ее мне.
— Хорошо, — сказал я. — Я вернусь и заберу ее около шести.
Маркус Кент был рад мне. Он сообщил, что я превзошел его самые фантастические ожидания.
— Вы должны обладать конституцией слона, — сказал он, — чтобы так скоро окрепнуть. Ну конечно, прекрасный деревенский воздух, ранний сон, отсутствие волнений — это помогает.
— Я согласен с вами по двум первым пунктам, — сказал я. — Но не думайте, что в деревне отсутствуют волнения. Мне таки пришлось поволноваться.
— А что случилось?
— Убийство, — сообщил я.
Маркус Кент поджал губы и присвистнул.
— Какая-то буколическая любовная драма? Деревенский парень убил подружку?
— Ничуть. Хитрейшее убийство, совершенное сумасшедшим.
— А я ничего не читал об этом! Когда его поймали?
— Его не поймали, и потом, это — женщина.
— Фью! Я не уверен, что этот Лимсток — подходящее для вас место, старина.
Я сказал твердо:
— Очень подходящее. И не пытайтесь заставить меня уехать оттуда.
Маркус Кент обладал вульгарным умом. Он тут же спросил:
— Вот оно что! Обнаружили блондинку?
— Ни в коем случае, — сказал я, виновато подумав об Элси Холланд. — Просто сильный интерес к психологии преступления.
— О, хорошо. Это не может причинить вам особого вреда, но только если есть уверенность, что этот сумасшедший убийца не доберется до вас.
— Об этом не тревожьтесь, — сказал я.
— Как насчет того, чтобы пообедать вместе? Вы могли бы рассказать мне об этом отвратительном убийстве.
— Извините. Я уже договорился.
— Свидание с леди… а? Да, вы определенно поправляетесь.
— Думаю, это можно и так назвать, — сказал я, с некоторым удовольствием представив Меган в роли леди.
Я
Она приложила палец к губам.
— Вы будете потрясены! Если мне позволено похвастать — скажу, что пришлось здорово поработать.
Я вошел в большую примерочную. Меган стояла, оглядывая себя в высоком зеркале. Я могу поклясться, что с трудом узнал ее! На мгновение я просто задохнулся. Высокая и изящная, как ива, со стройными ножками, просвечивающими сквозь шелковые чулки, в сильно открытых туфельках… Да, прелестнейшие руки и ноги, хрупкое сложение… достоинство и оригинальность в каждой черте. Ее волосы были подстрижены и уложены, и они блестели, как глянцевитый каштан. Она не была подкрашена, или же косметику наложили столь тонко, что ее было не заметить. Губы Меган не нуждались в помаде.
Кроме того, в девушке появилось нечто новое, чего я никогда прежде не замечал, — какая-то невинная гордость в изгибе шеи… Она взглянула на меня серьезно, со слабой, застенчивой улыбкой.
— Я выгляжу… в общем, неплохо, а? — сказала Меган.
— Неплохо? — возразил я. — Неплохо — это не то слово. Идемте ужинать, и если каждый второй мужчина не обернется, чтобы взглянуть на вас, я буду удивлен. Вы всех девушек заткнете за пояс.
Меган не была красавицей, но она была необыкновенной и поражала. В ней была индивидуальность. Она вошла в ресторан впереди меня, и я волновался и ощущал идиотскую гордость человека, обладающего чем-то совершенно необычным.
Сначала мы выпили по коктейлю, и мы не спешили с этим. Потом мы ужинали. А потом мы танцевали. Меган очень хотела танцевать, и я не мог обмануть ее ожидания, но, по тем или иным причинам, я не думал, что она танцует хорошо. Но она танцевала очень хорошо. В моих руках она была легкой, как перышко, и ее тело и ноги безупречно следовали за ритмом музыки.
— Черт побери! — воскликнул я. — Вы умеете танцевать!
Она казалась немного удивленной.
— Ну конечно умею. У нас в школе каждую неделю был урок танцев.
— Это не то, чему могут научить на уроке танцев, — возразил я.
Мы вернулись к нашему столику.
— Правда, здесь кормят чудесно? — сказала Меган. — Здесь все чудесно!
В ее взгляде светился восторг.
— Именно это я и чувствую, — сказал я.
Это был бредовый вечер. Я продолжал безумствовать. Меган вернула меня на землю, спросив с сомнением:
— А мы не должны уже ехать домой?
Моя челюсть отвалилась. Да, определенно, я сошел с ума. Я забыл обо всем! Я очутился в мире, далеком от реальности, я наслаждался творением своих рук.