Каникулы в Лимстоке. Объявлено убийство. Зернышки в кармане
Шрифт:
— Ну а я — его дочь. И возможно, я на него похожа. В любом случае я требую дать мне денег, потому что, если вы этого не сделаете… — Она остановилась, а потом продолжила очень медленно и четко: — Если вы этого не сделаете, я расскажу, что вы проделали с таблетками в тот день в комнате моей матери: я это видела.
Наступило молчание. Затем Симмингтон произнес совершенно неживым голосом:
— Я не знаю, что ты имеешь в виду.
— Я думаю, вы знаете, — сказала Меган.
И
Симмингтон встал. Подошел к письменному столу. Достал из кармана чековую книжку и выписал чек. Он осторожно промокнул чек и вернулся. Протянул чек Меган.
— Ты уже взрослая, — сказал он. — Я могу понять твои чувства и желание купить что-нибудь особенное из нарядов и прочего. Я не знаю, о чем ты говоришь. Я не стану обращать на это внимание. Но вот тебе чек.
Меган взглянула на чек, потом сказала:
— Спасибо. Мы это продолжим.
Она повернулась и вышла из комнаты. Симмингтон уставился ей в спину, потом на закрытую дверь, потом он повернулся, и, когда я увидел его лицо, я совершенно инстинктивно рванулся вперед.
Меня остановили самым экстравагантным образом. Большой куст, который я заметил у стены, перестал быть кустом. Руки лейтенанта Нэша обвились вокруг меня, и голос лейтенанта Нэша зашипел прямо мне в ухо:
— Тихо, Бартон! Ради всего святого!
Затем, с бесконечной осторожностью, он дал сигнал к отступлению, и его рука принудила меня последовать за ним.
Обогнув дом, он выпрямился и отер лоб.
— Конечно, — сказал он, — вы могли вломиться туда!
— Девочка в опасности, — сказал я требовательно. — Вы видели его лицо? Мы должны забрать ее оттуда.
Нэш крепко сжал мою руку:
— Вот что, мистер Бартон, извольте слушаться!
Что ж, я слушался. Мне это не нравилось, и все же я уступил. Но я настоял на том, чтобы остаться здесь, и я поклялся безусловно выполнять приказы.
Таким образом, я вместе с Нэшем и Паркинсом вошел в дом через заднюю дверь, которая была уже отперта. И я ждал вместе с Нэшем на лестничной площадке, спрятавшись за бархатной портьерой, скрывающей окно в нише, пока часы в доме не пробили два. Открылась дверь спальни Симмингтона, и он прошел через площадку в комнату Меган.
Я не вздрогнул и не шевельнулся, потому что знал, что сержант Паркинс — там, в комнате, скрытый распахнутой дверью; я знал, что Паркинс добрый человек и прекрасный специалист, но я не был уверен в том, что сумею сохранить спокойствие и не взорваться.
И, ожидая там, с глухо колотящимся сердцем, я увидел Симмингтона, выходящего из комнаты с Меган на руках и несущего ее вниз по лестнице; а мы с Нэшем крались за ним на благоразумной дистанции.
Симмингтон внес Меган в кухню, удобно устроил
И это был конец Ричарда Симмингтона. Он сломался. Он и не пытался бороться. Он знал, что проиграл и погиб.
Наверху я сел у постели Меган, ожидая, когда она очнется, и обстоятельно проклиная Нэша.
— Откуда вы знаете, что с ней все в порядке? Это был слишком большой риск!
Нэш был совершенно откровенен:
— Всего лишь немного снотворного в молоке, которое она всегда пьет перед сном. Ничего больше. Само собой разумеется, он не мог рискнуть отравить ее. Насколько это его касалось, дело закончилось с арестом мисс Гриффитс. Он не мог позволить себе иметь в доме какую-то таинственную смерть. Никакого насилия, никакого яда. Ну а эта непонятная девушка вроде зациклилась на самоубийстве матери и в конце концов пошла и сунула голову в газовую духовку — что ж, люди только и скажут, что она никогда не была вполне нормальной и что потрясение от смерти матери ее добило.
Я сказал, глядя на Меган:
— Уж очень долго она не приходит в себя.
— Вы слышали, что говорил доктор Гриффитс? Сердце, пульс — все в абсолютном порядке; она всего лишь спит и проснется естественным образом. Это снотворное он дает множеству своих пациентов, он так говорит.
Меган шевельнулась. Что-то пробормотала. Лейтенант Нэш деликатно вышел из комнаты.
Вскоре Меган открыла глаза:
— Джерри.
— Привет, милая.
— Я все правильно сделала?
— Ты могла бы стать шантажисткой уже в колыбели!
Меган снова закрыла глаза. Потом прошептала:
— Вчера вечером я… я писала тебе… на случай, если… если что-нибудь будет не так. Но я так захотела спать к концу… Оно там.
Я прошел через комнату к письменному столу. В затрепанном маленьком блокноте я нашел незаконченное письмо Меган.
Оно начиналось так:
«Мой дорогой Джерри, я читала моего школьного Шекспира, тот сонет, который начинается со слов:
Ты насыщаешь взгляд, как тело — хлеб,
Как влага освежающая — землю…
И я поняла, что все-таки люблю тебя, потому что именно это я чувствую…»
— Как видите, — сказала миссис Дан-Кэлтроп, — я была совершенно права, вызвав специалиста.
Я уставился на нее. Мы все находились в доме викария. Снаружи хлестал дождь, а здесь горел чудесный огонь в камине, и миссис Дан-Кэлтроп блуждала по комнате, зверски избивая диванную подушку и водрузив ее затем — из каких-то собственных соображений — на фортепиано.