Канон Нового Завета
Шрифт:
В каком-то смысле исполненными этого вдохновения считали себя не только ранние церковные писатели; преемники их говорили так о своих предшественниках и даже о современниках. В письме, которое Августин написал Иерониму, епископ Гиппонский говорит (Epist. 82, 2), что Иероним не только удостоился божественной благодати, но пишет прямо под диктовку Св. Духа (Spiritu Sancto). Применительно к часто впадавшему в гнев Иерониму это кажется сильной гиперболой. Легче понять, как такую репутацию заслужил Григорий Великий. Биограф Григория, Павел Диакон, пишет, что Дух Святой “в виде голубки белее снега” растолковывал ему тайны Св. Писания (Vita S. Gregorii, 28).
Боговдохновенность Писания считалась одной из форм многообразной деятельности Духа; это видно по тому, как употребляли слово (“исполненный божественного духа”). Слово это, которое употреблено во фразе “все Писание богодухновенно” (2 Тим 3:16), использовал и Григорий Нисский, когда отзывался о “Шестодневе” Василия Великого, своего брата, как о “боговдохновенном толковании… [восхищающем] не менее, чем слова самого Моисея” (Нехаетепт. proem.). Оно же стоит в послании Эфесского собора, где соборное осуждение Нестория названо “решением, принятым по Божьему
Такое же впечатление складывается и в отношении слова “невдохновенный”. Отцы неоднократно применяют представление о боговдохновенности к Св. Писанию, а иногда книги, не включенные в него, называют “невдохновенными”. Различение это делается тогда, когда речь идет о подложных или еретических писаниях, но не о церковных сочинениях. Другими словами, понятие “боговдохновенности” в древней Церкви не было основанием для разграничения канонических и неканонических книг.
Короче говоря, Св. Писание, по мысли Св. Отцов, действительно боговдохновенно, но из этого еще не следует, что оно авторитетно. Авторитетно оно и потому — канонично, ибо представляет собой прямое или косвенное апостольское свидетельство, на котором стоит все последующее свидетельство Церкви.
Однако с течением времени церковные богословы стали обращать внимание на особый характер вдохновения библейских авторов [576] . Теперь считают, что канонические книги — одновременно и книги боговдохновенные. Дю Туа (Du Toit) пишет об этом так:
Термины эти обозначают два разных подхода к библейским книгам. В слове “канонический” акцент ставится на нормативности, слово “боговдохновенный” превратилось в технический термин, указывающий на то, что рассматриваемое писание создано Богом через Духа Святого. Эти два представления совпадают, поскольку оба они относятся к одним и тем же книгам, отличая их от всех других писаний [577] .
576
Вселенская Церковь никогда не определяла, что такое вдохновенность Св. Писания, поскольку ее скорее можно усмотреть, нежели определить.
577
А. В. Du Toit, «The Canon of the New Testament», Guide to the New Testament, i (Pretoria, 1979), p. 88.
Есть смысл и в том, что говорит другой реформатский богослов, Огюст Лесерф (A. Lecerf): “Мы не отрицаем того, что Бог вдохновлял и другие писания, кроме составивших канон” [578] . Таким образом, хотя и правильно то, что библейских авторов вдохновлял сам Бог, это не критерий каноничности. Писание канонично не потому, что автор был исполнен божественного вдохновения; скорее автор считается исполненным вдохновения, поскольку написанная им книга признана канонической, то есть авторитетной для Церкви.
578
An Introduction to Reformed Dogmatics (London, 1949; перепечатано в Grand Rapids, 1981), p. 318.
III. КАКУЮ ЧАСТЬ НОВОГО ЗАВЕТА РАНЬШЕ ВСЕГО ПРИЗНАЛИ АВТОРИТЕТНОЙ?
Мнения о том, какая часть Нового Завета раньше всего получила всеобщее церковное признание, расходятся. Гарнак [579] считал, что ядром канона были Евангелия, к которым вскоре присоединились Послания апостола Павла. Деяния Апостолов были добавлены главным образом для того, чтобы подтвердить апостольское достоинство Павла и защитить право для его посланий стоять в одном ряду с Евангелиями.
579
Adolf Harnack, Das Neue Testament urn dasjahr 200 (Freiburg i. Br., 1889); History of Dogma, ii, pp. 38–66; и The Origin of the New Testament and the Most Important Consequences of the New Creation (New York, 1925). Острую критику последней книги см. . С. Vedder в Union Seminary Review (Richmond), xxxviii (1926–1927), pp. 146–158.
С другой стороны, Гудспид [580] , а вслед за ним Барнетт [581] и Миттон [582] настаивали на том, что первое собрание новозаветных книг свел воедино неизвестный христианский писатель [позднее Нокс (Knох) [583] предположил, что его звали Онисим], чей интерес к личности апостола Павла был вызван чтением Деяний, обнародованных чуть раньше (вскоре после 90 г.). Он составил предисловие в виде письма (которое нам известно как Послание к Ефесянам) [584] и издал в Эфесе сборник из десяти посланий (то есть всех, кроме пастырских). Это побудило создать другие книги в форме послания, а именно 2-ю и 3-ю главы Апокалипсиса, Послание к Евреям, 1-е Петра и 1-е Климента.
580
E.J. Goodspeed, New Solutions of the New Testament Problems (Chicago, 1927), и «The Editio Princeps of Piou», Journal of Biblical Literature, (1945), pp. 193–204.
581
A. E. Barnett, Paul Becomes a Literature Influence (Chicago, 1941).
582
C. Leslie Mitton, The formation ofthePauline Corpus of Letters (London, 1955).
583
John Knox, Philemon among the Letters of Paul (New York, 1935; 2nd ed., 1959).
584
E.J. Goodspeed, The Meaning of Ephesians (Chicago, 1933).
Другую гипотезу предложил Уиндиш [585] , который, развивая предположение Лайпольдта [586] , решил, что автор Апокалипсиса — основатель канона, поскольку в этой книге в сжатом виде содержится весь канон Нового Завета, а именно слова Иисуса, будущая история Царства и семь посланий. Таким образом, эта книга послужила образцом для канонизации документов каждого из этих жанров.
Из этих трех теорий о хронологических и географических основаниях последняя наименее правдоподобна. Послания Павла и синоптические Евангелия были известны и почитались за несколько лет до того, как Апокалипсис приобрел свою нынешнюю форму в последнюю декаду I века [587] . Кроме того, как мы уже отмечали, на Западе Апокалипсис был принят со времен Иустина Мученика, а на Востоке признание его натолкнулось на большие трудности. Апокалипсис действительно вобрал в себя несколько жанров, но это не дает никаких оснований для того, чтобы признать в нем образец и стимул в процессе становления канона.
585
Hans Windisch, «Der Apokalyptiker Johannes als Begrunder des neutesta-mentlichen Kanons», Zeitschrift furdieneu testament liche Wissenschaft, x (1909), pp. 148–174.
586
Johannes Leipoldt, Geschichte des neutestament lichen Kanons, i (Leipzig, 1907; переизд. 1974), p. 33.
587
Аргументы Робинсона (А. Т. Robinson) в пользу более ранней датировки Апокалипсиса (Redatingthe New Testament [Philadelphia, 1976], pp. 221–253), по общему мнению, оказались неубедительны.
Что до обращения христианских документов в течение I века, нам известно, что экземпляры Евангелия от Марка [588] , написанные, вероятно, в Риме, могли стать доступными через странствующих христиан [589] авторам Матфея и Луки — где бы они ни жили — по крайней мере в 70-е и 80-е гг. О том, что Послания Павла стали циркулировать очень рано, ясно свидетельствует предостережение о некоем другом послании, претендующем на его авторство (2 Фее 2:2), и просьба о том, чтобы Послание к Колоссянам переслали в Лаодикию в обмен на другое (Кол 4:16). Кроме того, сам Павел обращался к “церквам” галатийским (Гал 1:2), а в заключение 1 Фес распорядился, чтобы “его прочитали всем братьям” (5:27), имея в виду то, чтобы оно стало доступно в любой домовой церкви этой общины. Когда 2-е Послание Петра рассылалось неопределенной читающей аудитории как соборное, автор его мог сослаться на то, что “возлюбленный брат наш Павел, по данной ему премудрости, написал вам, как он говорит… и во всех своих посланиях” (3:15–16). Значит, автору было известно, что по крайней мере три послания Павла уже циркулируют и, возможно, даже собраны вместе [590] .
588
Теория о двух источниках Матфея и Луки до сих пор считается обоснованной, хотя аргументы в ее пользу mutatis mutandis все еще выдержаны в терминах так называемой гипотезы Грисбаха (Griesbach).
589
См. D. W. Riddle, «Early Christian Hospitality: A Factor in the Gospel Transmission», Journal of Biblical Literature, Ivii (1938), pp. 141–154.
590
Все сохранившиеся рукописи Посланий Павла относятся к тому времени, когда их уже объединили; другими словами, мы не располагаем экземпляром изолированного Послания Павла, который был бы составлен до того, как их собрали вместе. У нас есть только изданные собрания или фрагменты таких собраний. Согласно Цунцу, из Отцов Церкви только Климент Римский “мог, похоже, пользоваться текстом, предшествовавшим (или по крайней мере независимым) появлению корпуса Павловых посланий” (GiintherZuntz, The Text of the Epistles [London, 1953],p. 217).
Вопрос о том, сколько посланий было включено в самое древнее собрание Посланий Павла, вызвал разнообразные ответы. Против теории Гудспида о десяти посланиях выступил Вальтер Шмитхальс (W. Schmithals) [591] . Сравнив последовательность Посланий Павла в древних списках и в р46, он пришел к выводу, что древнейший corpus Paulinum содержал семь Посланий, а именно: 1-е и 2-е к Коринфянам, к Галатам, к Филиппийцам, 1-е и 2-е к Фессалоникийцам и к Римлянам.
591
«On the Composition and Earliest Collection of the Major Epistles of Paul», Paul and the Gnostics (New York, 1972), pp. 239–274. Шмитхальс на основании беглого, поверхностного и неубедительного анализа пытается показать, что 1-е и 2-е Послания к Коринфянам представляют собой результат соединения шести писем Павла в Коринф, 1-е и 2-е Послания к Фессалоникийцам получились из четырех писем, а к Филиппийцам охватывает три письма. Проницательную критику его взглядов см. у Гэмбла (Gamble), «The Redaction of the Pauline Letters and the Formation of the Pauline Corpus», Journal of Biblical Literatim, xciv (1975), pp. 403–418.