Канон Равновесия
Шрифт:
Вот тут-то отец и начал подумывать о заключении открытого союза с динтарскими ифенху и Алден с Акрея. Мы больше не могли оставаться всемогущими богами со столь позорным пятном на чести и пошатнувшимся благополучием страны — нам требовалась поддержка. И поэтому отец взял в ученики динтарского Хранителя Равновесия, служителя Темных Колонн. То есть Эль-Тару Ваэрдена Трилори. Моего Волка. И взял не просто так, а ухитрился выдернуть на Хэйву чуть ли не за миг до смерти, из-под рухнувшей плиты. Вернуть обещал почти в то же время, получасом позже взрыва в здании.
И как бы мне ни хотелось отдалить день расставания
Я вполне успела осознать весь смысл своего положения невесты и дочери пусть формального, но все же правителя. Особенно когда инстинкт впервые позвал меня в День Середины Лета, и я к позору своему повела себя ничуть не лучше мартовской кошки перед будущим супругом. Он, к чести своей, на провокацию не поддался, наоборот, вынужден был пару раз макнуть расшалившегося оборотня, меня то есть, в бочку с холодной водой. Сидела потом, мокрая и обиженная, в углу, а он гладил мне загривок нарочито холодными руками.
После того случая отец и решил, что время детской дружбы подошло к концу и мне пора из ребенка превращаться в девицу, а Ваэрдену — возвращаться в родной мир, в то самое время, откуда он был вызван.
День подходил к концу. Солнце скатывалось за лес, за покатые плечи могучих синих елей. В воздухе невесомо плыли серебряные паутинки. Неслышно подкрадывалась осень.
А мы стояли на священном лугу, на древних белых камнях с золотым узором письмен, под сенью бесконечных Колонн. Их кольцо словно обнимало нас своим теплом и светом. Прижавшись к краю древнего круга, мы не смели ступить здесь и лишнего шагу: Волку даже дыхание в этом месте давалось тяжко, я же была еще слишком мала, чтобы сметь приближаться к самому сердцу Силы.
Вот-вот должен был прийти отец. Он милостиво дал нам время проститься.
Глаза у меня были на мокром месте. Но я отчаянно не позволяла себе разреветься и вместо этого жадно вглядывалась в его лицо, обрамленное небрежно рассыпанными по плечам седыми волосами — живя у нас, он отпустил гриву. И плаща от солнца теперь не носил, при выросших силах не нужен был больше… Колонны тихо звенели и пели, их мощь, что стоит от земли до неба, пронизывала меня новыми, еще непривычными ощущениями.
— Смотри, — сказала я, чтобы разбить молчание. — Я теперь тоже Опора.
Совсем рядом текла сила моей Колонны. Такая же рыжая, как я. Горячая. Подвижная и текучая. Способная ласково согреть и снести все на своем пути. Я позвала ее по имени — и мне на ладонь словно из ниоткуда скакнула то ли пламенеющая птица, то ли ящерка с крыльями. Ее шкурка была пламенем, глаза — двумя угольками. Она щекотала ладонь, вертелась, чирикала, норовила цапнуть за коготь.
— Ты молодец, — сказал Волк. Похоже, и его одолело косноязычие не к месту.
— Ты
В тот день я уже не была ребенком. Тело мое еще оставалось детским, но душа начинала стремительно взрослеть, огорошенная первой потерей. Я смотрела на него и понимала, что нам придется очень долго ждать, прежде, чем мы сможем увидеться вновь — таковы шутки у Времени, всемогущего и незримого, соединяющего и разделяющего миры.
— Конечно, вернусь. Я же теперь знаю к вам дорогу. Тебе почти и не придется меня ждать, малявка. Вернусь за тобой и не отдам больше никому, поняла?
В голосе промелькнула небрежность, но я ей не поверила. Она была ненастоящая. В чем он хотел меня уверить? В том, что не придется ждать? Или что его разлука совсем не трогает? Дух на моей ладони застрекотал, скакнул ифенху на плечо и потерся горячей головкой о бледную щеку. Как поцеловал. Еще немного и я расплачусь. Хватит ему видеть, как я развожу мокротень. И я, следуя этикету, поклонилась в пояс.
— До свидания, Эль-Тару. Мне было в высшей степени приятно узнать тебя. Да охранит Колесо твой путь и долгие дни твои.
Выпалив это единым духом, я развернулась и сорвалась с места. Прочь от Колонн, от Волка, от отца. В самую глухую чащу.
***
В вечном мраке Нереальности медленно поворачивался гигантский диск Колеса Судьбы. В абсолютной, давящей тишине никогда не существовало и никогда не могло родиться никаких звуков. Натужный скрип бесконечной Оси, рев звездного вещества, гул и звон потока Силы — все это порождало сознание Владыки, замершего на самом краю одной из Спиц — рукава галактической спирали. Тела здесь тоже не могло быть — могучий белый зверь, словно присыпанный сверху золотой пыльцой скорее являл собой желание выглядеть именно так и не иначе. Какая, в сущности, условность — плотская оболочка….
Сощурив глаза, Кхайнериар всматривался в сияние пространства, досадливо переступая лапами. Слепящий желтоватый огонь Хэйвы, слабое аметистовое сияние Динтара, слишком подернутое серостью… А ты какого цвета, малыш? Где ты, Тианес?..
…нет, слишком ярко. Не разглядеть.
Но фрески и письмена в подземельях под Колоннами не могут врать, там все слишком древнее. Настолько древнее, что в коридорах работает не магическая, а техническая система слежения. Между выбоин орнамента то и дело взблескивают глазки следящих устройств, а тяжелая воля самих Колонн настолько пропитала стены и воздух, что ни дышать, ни ходить там почти невозможно. Застывшее время, не знающие износа механизмы, обуздавшие первородную Силу, знаки, которых не могут прочесть даже всезнающие алден с Акрея… Тайна Создателей отпугнула Кхайнериара, подпустив к себе лишь один раз, но оставила намек.
Символ Равновесия — треугольник, вписанный в круг. Старое присловье — Колонны едины в трех мирах. Старое благословение «во имя Энар». По схематичным рисункам можно было понять, что должным образом разогнанный поток Колонн, синхронизированный с сознанием Опоры Равновесия, позволяет попасть в некое пространство. И, возможно там найдется ответ на вопрос. И вот — он стоит здесь.
Но почему спираль Оси всего лишь парная? Третий элемент обязан быть! Будь он на месте, не пришлось бы постоянно латать дыры в ткани реальности и носиться по мирам, отлавливая всякую погань.