Канон Равновесия
Шрифт:
Хвала Стихиям, успели.
И когда я стояла в тени, на вершине парадной лестницы, ведущей в главный зал, и прижималась под проступившим крылом к теплому боку Волка, сердце мое готово было выпрыгнуть из груди после нескольких сумасшедших часов.
— Посмотри на них, — негромко сказал он.
Я смотрела. Цветное мельтешение нарядов и перьев, среди которого, как строгие темные корабли по брызжущей бликами водной глади, скользили ифенху, походило на фальшивый карнавал. Люди с масками вместо лиц улыбались друг другу, кокетничали, заигрывали, почтительно обходили бессмертных, щеголявших по случаю торжества крыльями. И ни в ком не было ни крупицы
— Почти каждый спит и видит твою голову насаженной на пику. Они нисколько не понимают нас.
— Не переживай, скоро в их ночных мечтах окажется и твоя голова. В таком же виде. С твоей любовью к авантюрам мне следует приставить к тебе с десяток телохранителей, — он усмехнулся, показав немаленькие клыки и волчий оскал.
— Люблю тебя за чувство юмора…
И мы медленно и торжественно шагнули в свет кристальных люстр. Парадное золото, парча и бархат, дорогие благовония, изысканное вино и… лицемерие, как душная пленка прогорклого масла. Им всем плевать, ради чего на самом деле затеян этот вечер.
По случаю мне полагалось бы надеть белое с золотом — как дочери Света. Но я поступила иначе, выбрав густо-черный с нутряным золотистым отливом шелк, чуть тронутый вышивкой. Вопреки всеобщей вычурной пышности покрой был строгим, корсет и кринолин отсутствовали напрочь. На плечах моих легкой дымкой лежала вуаль Силы, стекавшей до пола и стелившейся по мрамору призрачной белой поземкой. Мы странной парой шли сквозь строй придворных, принимали льстивые улыбки и поклоны, но не замечали людских лиц. Я предвкушала очередной спектакль.
Но вместо этого все пошло вкривь и вкось.
Волк не выпускал мою руку из своей. Я не понимала, что происходит — шквал голосов обрушился на меня так оглушительно, что я невольно прижала уши. Слова царапали сознание острыми иглами. Мир вокруг странно накренился, тело стало чужим и каким-то деревянным. В глазах потемнело. Но я стиснула его ладонь, чуть ли не вспарывая когтями кожу, и упорно шла вперед.
Улыбайся. Улыбайся же, кошка, алден тебя дери!
«Что с тобой?» — коснулась меня тревожная мысль.
«Ничего. Все в порядке. Я выдержу».
— Благородные господа! — громыхнул его властный сильный голос, привычный перекрывать шум боя. — Позвольте представить будущую Эль-Тари Динтарскую, дочь дружественного нам Хэйвийского Владыки, княжну Илленн эль Шиар-ад'Дин. Ее Светлость не раз помогала мне и вам, показав себя надежной опорой как помощница и будущая супруга. Приветствуйте дочь рода кхаэлей!
Дворяне смолкли. Я, зардевшись, крепче стиснула Даэннову ладонь. Ифенху, не сговариваясь, трижды грянули славу. Вот кто был искренен, так это они — мне казалось. А потом к нам подошел с поздравлениями Старейшина Тореайдр. Я залюбовалась им, древним и оттого мало похожим на человека. Темно-зеленая с редкими чешуйками кожа, подвижные перепончатые уши, волевое лицо, на котором светились желтизной пронзительные змеиные глаза. Крыльев у него не было, но это нисколько не умаляло могущества.
— Ну, наконец-то ты выбрал женщину себе под стать, государь, — усмешка старейшего ифенху Динтара была добродушной и слегка покровительственной. — Поздравляю.
— Благодарю, — церемонно ответил мой Волк, я с улыбкой кивнула, позволив разуму Тореайдра коснуться себя. Он не давил, но силища чуялась немалая.
А потом с балконов лился вальс, и мы кружили меж гостей. Я не чуяла ног, попадая в такт музыке
В ушах стоял гул, ровный и неумолчный. Резко, до боли в сердце, натянулись узы с крылатым старшим братом.
— Я нужна дома, — хотели сказать мои губы.
Дальше я ничего не помню.
Очнувшись, поняла, что плачу. Навзрыд. Лицо мое царапает жесткая серебряная вышивка на парадном камзоле Волка, его лапа гладит меня по волосам.
— Тише, тише, успокойся. Ничего страшного пока не случилось. Все еще можно исправить.
Исправить? Я всхлипнула и крепче вцепилась в жениха, выпустив при этом когти. Что исправить? Рядом маячил кто-то знакомый.
— Илька, ты ведь можешь все исправить, — сказал этот кто-то голосом Рахийяра. — Он только тебя и послушает.
Мне стало больно. Я оторвалась от Волчьей груди и затравленно взглянула на брата, еще раз шмыгнув носом. Тот молча протянул мне платок. Я вцепилась в клочок ткани, будто желая убедиться, что это всего лишь мираж. Нет, смуглая жилистая рука в синих узорах морских татуировок была до ужаса настоящей.
Наш Хранитель Воды явился прямо посреди дворцовых покоев, грязный, запыленный и оборванный так, будто его стая собак гнала через все княжества разом. Отец перенес его прямым порталом, потратив на это наверняка больше половины личного запаса Силы. Новость, которую мой водяной братишка принес таким образом, оказалась не менее грязной, чем он сам.
Рейнан сошел с ума.
Никто не понял, что именно и когда его сломало — Рей всегда был слишком горд, чтобы жаловаться кому-то на свои беды, а тем более, показывать слабость. Просто однажды с вершины Дарреи Лар в облике черного даэйра в небо поднялся не Первый князь, а Маар.
И над Хэйвой полетела безумная Смерть.
Он убивал без разбору и безоглядно. Он поднимал. Люди, кхаэли, животные, птицы, даже крылатые ирлерр — все падали замертво, попадаясь на его пути. И вставали. Серый холодный шлейф тянулся по земле там, где пролетал безумный Смертоносец. Дикая ничейная Сила наполняла мертвые тела, заставляя их подниматься и бродить в поисках тепла живых. Стаи нежити заполоняли материк, она как саранча истребляла то, что успело спастись от Хранителя Смерти или не попадало в поле его зрения. Материк погибал. А Рей не спешил перелетать через океан, и это спасало покуда остальные земли. Но ставило на грань гибели нашу.
Его пытались остановить, конечно же. Всеми Кланами пытались. Стараясь не убить и не покалечить. Но он не признавал даже своих собственных детей. Даже отца не признавал, при виде его приходя в мертвящее бешенство. Когда Рахийяр помянул, что между ними случилась драка, нервы мои сдали.
— Почему вы раньше до меня не дозвались? — спросила я, отстранившись от Даэннэ. — Не поверю, что невозможно дозваться! Почему ничего не сообщили, почему не было хотя бы писем, донесений?!
— Думали, утихомирим, — понуро опустил уши брат, накручивая на палец собственный смоляной хвост волос. — После того, как он разорвал Эскиля, даже сами Даррей отказываются к нему соваться.