Канон Смерти
Шрифт:
Айфир Обсидиан легко поспевал за дахарром напарника. Хорошая порода, не хэйвийская. Раздобыли в одном из отдаленных миров Колеса. Сильные, выносливые красивые животные с телепатическими задатками, не нуждающиеся в жесткой узде. Этот жеребец, к тому же, был приучен не бояться порталов, которыми часто пользовался хозяин. Вот и сейчас каменная лента дороги легко ложилась ему под копыта, а впереди, там, где совершенно точно кончалось влияние Единой, разгоралось сияние портала. Прыгать оттуда, где есть риск получить на выходе неверные координаты больше, чем в половине случаев - чистое самоубийство. Окажешься еще где-нибудь на дне океана или,
Нет уж.
Хотя раньше безбашенный белооловый мог пойти и на такой риск, да... Сильно все-таки его подкосили акрейские лаборатории.
Айфир невольно задрал морду к небу. Пятнисто-голубой глаз Акрея, луны, что никогда не заходит и не меняет фазы, висел все там же, в зените.
"Надзирают..."
Да, войны с ящероподобными давно закончились, у них не осталось кораблей даже орбитального класса, не говоря уже о крупных крейсерах, дредноутах и прочем. Но это они окончательно загнали даэйров на Сантеку, это из-за них пернатый народ Ирлерр потерял все свои города и оказались на грани вымирания, это к ним в лапы когда-то попал Кхэйнэ.
И из грозы всей планеты, воина и мага, перед которым отступали алденские полчища, надолго превратился в блаженного дурачка, безобидного и безвредного странника, забывшего кто он и что он.
С недавних пор - почти безвредного. И сам Айфир лично приложил к этому немало усилий. Слава Стихиям, что тот, кто отдавал приказ уничтожить личность Белого Кота, ныне мертв.
"Долго ты там будешь медитировать по ту сторону портала?!" - прилетела даэйру раздраженная мысль от напарника. Айфир вздрогнул, перестал заглядываться на луну и прыгнул в молочно-белое сияние.
Зыркнув на него желтыми тигриными глазами, Кхайнэ схлопнул портал, тщательно зачистив следы пространственного прокола, чтобы никому не пришло в голову по ним открыть его заново. Мальчик у него на руках завозился и тихо застонал. Кхаэль тут же погасил раздражение и замурлыкал, успокаивая и вновь усыпляя ребенка. Жеребец тронулся сам вдоль хорошо знакомой улицы, освещенной желтоватыми кристаллическими фонарями, прямиком к казармам гвардии эйранес Ровеанны, последней правительницы из Дома Тирин, без малого тысячелетие державшего остров Нерос.
От материка этот огромный массив суши отделял широкий пролив. В четырех больших гаванях постоянно мелькали то длинные и острые боевые "рамарены", чем-то похожие на давших им название рыб, то приземистые торговые "каракатицы". Между ними сновали стайки однопарусных барков. Над скалистой частью острова возвышался дворец, грозно смотревший в море орудийными башнями. Дула пушек скалились и с укреплений вдоль всего побережья, напоминая пиратам и прочим недругам о том, что добыча не будет легкой. Но город не был тесным нагромождением камня, в его стенах хватало места даже для парков и личных садов жителей.
А на каждой высокой точке, будь то декоративный шпиль или укрепление, красовался кристалл-накопитель. И в случае крайней опасности правительница могла опустить на свой остров хащитный силовой купол.
Кот задумчиво гладил ребенка по голове, не следя за тем, куда идет лошадь - она знала дорогу. Куда больше его сейчас волновали разум и душа мальчика, изувеченные с самого рождения. Чем глубже Кхайнэ проникал в закоулки памяти, чем больше узнавал о жизни ребенка, не имевшего даже нормального имени, так, кличку, выросшую из слова-оскорбления,
Не говоря уже об эйре Тофуре. Надо нашептать духам Смерти, чтоб обглодали его душу до ядра, а потом швырнули в Ось, чтобы до Кузни Душ дошло. На переплавку.
А ведь крылья у мальчика были. Просто, как и положено, зародыши прятались под слоем мышц до той поры, пока стремление к небу не заставит их прорезаться. Не все полукровки об этом знают, большинство из них - такие же несчастные забитые и озлобленные существа, как этот малыш, слишком рано становящийся взрослым.
Холодное серебристое зернышко дара Смерти горит в душе черного дарри. Но какие всходы оно даст? Каким станет будущий Смертоносец, придя в свое время к Колоннам? Безумным чудовищем? Хладнокровным палачом без привязанностей, предпочтений и сочувствия? Или равнодушным Жнецом, без раздумий собирающим души тех, кому пришел срок отправляться на Колесо?
Пока это всего лишь ребенок. Запуганный, напрочь лишившийся не то, что доверия, простой способности понимать и переносить прикосновения. И чтобы бедолага не сошел с ума от страха. приходилось мягко придерживать его сознание, отсекая убийственные эмоции, держать сонным и внушать, что опасности нет. И будет лучше, если он проснется даже не утром, а где-нибудь дня через два-три. За это время можно будет успеть немного полечить душу и полностью - тело.
Жеребец тем временем добрался до места и встал возле знакомой коновязи. Дворцовая стража пропустила знакомого всадника без звука. Айфир давно ускакал вперед и успел предупредить о появлении Кота. Теперь крутился возле Димхольдова дома, ждал. Сам хозяин, хмурый кудлатый мужик с плечами шириной не про всякую дверь и громадными ручищами кузнеца, возвышался на пороге, встрепанный спросонья Одет был в рубаху навыпуск и домашние штаны, темно-русые кудри и борода примяты с того бока, на котором спал.
– Кошак, ты охренел среди ночи с постели подымать, - буркнул он густым басом, беззастенчиво почесываясь.
– Не бухти, - Кхайнэ сдал мальчишку с рук на руки подскочившему напарнику, спешился и уверенно вошел в дом, отодвинув с дороги хозяина жестом когтистой руки.
– Сам знаешь, я бы не пришел просто так.
– Че у тебя?
– Димхольд сменил гнев на милость и с любопытством уставился на сверток в руках даэйра.
– Очередная жертва эйра Тофура, - отмахнулся кхаэль.
– Горячая вода есть? И тряпки давай ненужные.
Дальше в маленьком доме гвардейского кузнеца пустых разговоров не велось. Димхольд с матами снял с тонких запястий и лодыжек кандальные браслеты и с отвращением швырнул в гору железного хлама на перековку. Тщедушное безвольное тело аккуратно вымыли, обработали гематомы, ссадины, следы кнута и пыток и уложили на низкой лежанке возле разогретого теплового диска во всю стену. Кузнец заботился о том, чтобы собственный энергокристалл под домом был всегда хорошо заряжен. Хватало и на освещение, и на отопление, и на разогрев кухонной плиты - не то, что у некоторых раздолбаев, вынужденных пользоваться свечками, дровами для очагов и углем. Уголь, к слову, шел у Димхольда в дело только в кузне.