Канун Армагеддона
Шрифт:
— Виконт Сикард, — сообщил Ансеис. — И раны сэра Манча очень серьезны, боюсь, он не сможет продолжить путешествие…
— Если бы не подоспели эти зверюги, — Гловер кивнул на сделавших свое страшное дело и теперь кружащих в небе драконов, — мы могли все погибнуть, разрази меня гром! Скверное дельце!
— Которое останется в народной памяти, как битва у часовни отшельника Аселена, — усмехнулся Ансеис. — Если, конечно, останется…
Глава девятая
…и направил тогда Бог посланницу свою Моонлав к народу праведному, поклоняющемуся Богу единственному, милостивому и милосердному;
Перед ними была лестница. Довольно крутая и высокая, уходящая на вершину горы, расположенной посреди пустыни.
— Я пойду первым, — сказал барон Ансеис.
— Да, — кивнул Радхаур. — Я — вторым. Ты, Уррий, третьим. У тебя не должно возникнуть больших сложностей… Главное — не останавливайся и ничего не бойся.
— А чего я должен бояться? — спросил юный рыцарь.
— Ты? Не знаю. Но не бойся ничего. Другой такой лестницы в мире нет. Это — лестница воинов, лестница Моонлав. Вперед, сэр Ансеис, я за вами.
Хамрай улыбнулся обоим Наследникам Алвисида и бесстрашно ступил на ступеньки лестницы. Он сам этого хотел.
Когда фигура барона достигла примерно середины, Радхаур сказал:
— Когда я буду там же, отправляйся за мной, не раньше. Мы будем ждать тебя наверху.
Радхаур второй раз в жизни поднимался по лестнице. Он мог обойтись без этого. Но он шел к Моонлав не как проситель. Как посол Алвисида. А послам не к лицу пользоваться черным ходом.
Он знал, кого увидит на этих ступенях первым. Он не мог вспомнить всех, кого здесь встретит, — может, поэтому и решил подниматься по ней второй раз?
Но он пожалел об этом — никаких чувств, ни гордости, ни жалости, видения на лестнице Моонлав, у него не вызвали. Потому, наверное, что он стал воином. Безжалостным, не останавливающимся ни перед чем для достижения своей цели. И он ее достигнет.
Наверху его ждал Хамрай. Старый маг был бледен.
— Да, Радхаур, ты прав, мне надо было пройти через это. Но во второй раз я бы не пошел…
— Во второй раз это зрелище уже не вызывает тех чувств, что в первый, — ответил граф Маридунский. — Что, очень много было, по трое на ступеньке стояли?
— Ты о чем?
— Об убитых тобой врагах. Ведь их же ты видел на лестнице.
— Если бы… — ответил барон Ансеис и отвернулся.
Радхаур оглядел место, где оказался, — оно изменилось за прошедшие пятнадцать лет. Ложа Моонлав он не увидел, перед ним были высокие двери из черного резного дерева, а перед ними стояли два бойца с пиками и старец — возможно, тот самый, что тогда готов был умереть, но не допустить осквернения своей богини. Наверное, тот самый — потому что старик склонился в поклоне перед Радхауром, словно узнал его. Впрочем, об их визите слуги и охрана Моонлав были предупреждены посланцем Ламорака. Их должны были ждать.
К ним присоединился запыхавшийся Уррий.
— А в чем была опасность? — спросил он у Радхаура шепотом, озираясь по сторонам. Приемная богини, похоже, впечатлила юношу.
— Ты на лестнице ничего не видел, никого не встретил? — спросил Радхаур.
— Нет, — удивленно ответил юноша. — Но я, как вы и говорили, взбирался быстро и не смотрел по сторонам.
Радхаур задумчиво кивнул. Интересно, что же такого увидел на этой проклятой лестнице барон Ансеис?
— Богиня Моонлав ждет вас, — провозгласил седобородый старец.
Мускулистые воины с обнаженными торсами (видимо, Моонлав не утратила интерес к сильному мужскому телу) отвели пики и распахнули двери.
Моонлав в поистине царских нарядах восседала на троне.
У хрустальной стены сидел Ламорак рядом с супругой, королевой драконов, и с любопытством взирал на происходящее — за последние годы в его жизни развлечений тоже было немного. Радхаур прекрасно понимал, что сегодняшнюю ночь он спать не будет — до утра просидит с Ламораком за бутылочкой того удивительно вкусного и крепкого ягодного напитка, которым их некогда потчевала королева драконов. Впрочем, об этом Радхаур подумал не без удовольствия. У них с Ламораком было несколько часов, пока они скакали на лошадях через пустыню, и самыми важными новостями они обменяться успели. Но разве это заменит неспешную беседу ни о чем с дорогим другом после долгой разлуки?
Новости были весьма интригующими — к Дапро и Ламораку явился посланец с Юпитера, с властителями которого повелители драконьей страны еще в древности подписали мирный договор, и под угрозой разрыва дружеских отношений запретил принимать в ближайшие месяцы гостей в стране драконов. То есть, иными словами, запрещал допускать свидания Моонлав с кем бы то ни было. Если бы речь шла «о ком бы то ни было», Ламорак, может быть, и послушался. Но, едва узнав, о ком идет речь, указал посланцу на дверь. Королева драконов подтвердила приказ мужа, но вечером это послужило причиной серьезной семейной размолвки — Дапра с уважением относилась к обязательствам предков. В свою очередь, Ламорак был потрясен, узнав, что объявлен Армагеддон — посланец с Юпитера ни слова не обмолвился об этом, словно не сомневался, на чьей стороне выступит повелительница драконов. А ведь Армагеддон, так или иначе, освобождал Ламорака от вынужденного плена в драконьей стране. Сладкого плена, спору нет, он обожает свою королеву (Ламорак так и сказал — не жену: королеву), но он так соскучился по родному замку, по матери, по Этварду, наконец. Когда он узнал, что какие-то тевтонские рыцари напали на Радхаура и его спутников, он ни минуты не сомневался, как поступить. Ламорак никогда не забывал о мальчишеской клятве у Озера Трех Дев. Но посланец-то с Юпитера каков — ведь ни словом об объявленном Армагеддоне не обмолвился. Ни словом! И Моонлав ничего не знает…
Сейчас, глядя на Моонлав, Радхаур понял — уже знает. Слишком она взволнованна, учащенное дыхание выдает, хотя старается выглядеть бесстрастной, как и положено богине.
Один из старцев выступил вперед и начал было заготовленную речь, но Моонлав, едва увидев спутника Радхаура, встала с трона, небрежным жестом оттолкнула церемониймейстера и бросилась к барону Ансеису, крепко обняв бывшего возлюбленного.
— Хамрай! — выдохнула богиня. — Я и забыла, как ты выглядишь. Я представляла себя совсем другим. Ты изменился, но я тебя сразу узнала! Хамрай, ты снова со мной! Сегодняшняя ночь — безраздельно наша!
— Нет, Моонлав, — сказал Хамрай, отстраняясь.
— Нет? — отпрянула она.
Он хотел объяснить, что любит другую, что он женат по всем человечьим законам, хотя ни один обряд так и не исполнен, что у него сын, дочка и еще один сын, что… Но он лишь коротко сказал:
— На мне, как и на шахе Балсаре, по-прежнему лежит заклятье Алвисида, — и добавил, хотя не собирался:
— Иначе бы Балсар давно был здесь.
Впрочем, он сомневался в искренности своих слов — старому шаху нужен был наследник, а не любовные утехи… Хотя, кто знает, может и примчится сюда владыка полумира по первому слову Моонлав, если она позовет…