Капитали$т: Часть 2. 1988
Шрифт:
— Рассказывайте!
Я начинаю рассказывать.
— Дело в том, Яков Наумович, — говорю я, — что у меня и моих друзей скопилось… как бы это правильно сказать… скопился некоторый излишек резаной бумаги от Госбанка СССР. И мы хотели бы… Вы понимаете?
Яков Наумович тяжело вздыхает.
— В наше время лучше хранить сбережения в туалетной бумаге, — говорит он сварливо, — от этого намного больше пользы.
— Не могли бы вы как-то помочь нашей проблеме? — вкрадчиво спрашиваю я. — Нас интересуют, так сказать, альтернативные способы хранения
Яков Наумович молчит. Он молчит долго, и, кажется, начинает слегка дремать. Я кашляю так, что он вздрагивает.
— Если вы не знали, — говорит он, — альтернативные способы хранения средств не приветствуются законодательством СССР. Почему бы вам просто не открыть счет в сберегательной кассе?
Я смеюсь — хорошая шутка!
— Спасибо за совет, Яков Наумович, — говорю я, — но нет ли каких-то альтернативных способов? Я уверен, что ваш опыт позволяет…
Яков Наумович перебивает меня на полуслове.
— Есть «грины» по пятерке, — просто говорит он. — Будете брать?
— Буду, — говорю я. — Пять «штук» организуйте, пожалуйста!
— Завтра зайдите, — говорит Яков Наумович. — Еще имею предложить золотые десятки. Николаевские, очень хорошие. Вы видели когда-нибудь золотые десятки?
Я отрицательно мотаю головой.
— Только в кино, Яков Наумович. Про следствие, которое ведут Знатоки.
Во взгляде Якова Наумовича вселенская печаль.
— Зачем вы смотрите всякую дрянь и портите себе нервы? Смотрите что-нибудь хорошее, например программу «Вокруг света»! А десятки, молодой человек, сейчас ходят по пятьсот. Требуются?
— Требуются, — говорю я. — Штучек двадцать, будьте любезны.
Яков Наумович величественно кивает.
— А я вижу, вы серьезный и очень неглупый молодой человек! — говорит он.
Ну надо же! «Крокодил доброе слово сказал!»
— Я очень надеюсь, — говорю я с максимальным почтением в голосе, — что все вышеупомянутые предметы будут подлинными и надлежащего качества.
Яков Наумович театрально оскорбляется.
— Кажется, я ошибся насчет серьезного и неглупого, — говорит он. — Когда вы увидите эти десятки, то сразу все поймете! Старую работу сразу видно!
— Итого, тридцать пять тысяч, — говорю я. — Завтра в это же время завезу.
— Завозите, — говорит Яков Наумович и отхлебывает минералки из стакана. — Когда-то я пил «Киндзмараули», — говорит он печально. — Я пил «Твиши», «Херес» и азербайджанский коньяк в те времена, когда все пили «Три топора» и «Солнцедар». А сейчас… — он со скорбью указывает на бутылку минералки.
— Я завтра заеду, — повторяю я.
— Милости просим, — мрачно говорит Яков Наумович. — Кстати, звонил Женя. Передает вам привет.
— Евгений Михайлович? — удивляюсь я.
— Ну я же говорю — Женя. Он где-то там — то ли в Юрмале, то ли в Риге, греется на солнце, вместо того, как это полагается порядочному человеку, делать дела у себя дома.
— Иногда обстоятельства бывают сильнее нас… — вздыхаю я.
— Ой, что вы мне говорите за эти
Я вижу, что Яков Наумович уже почти начал очень поучительную и интересную, но вместе с тем очень длинную историю из своей насыщенной приключениями жизни, и я тороплюсь сбежать.
— Кстати, а что вы переучитываете? — спрашиваю я официанта перед тем, как покинуть кафе «Уют».
— Понятия не имею, — говорит официант и улыбается.
Я выхожу на улицу. Стоит прекрасная летняя погода — жарко, но умеренно. Улицы почти пусты — советские люди либо работают, либо учатся. Пенсионеры прогуливаются от магазина до магазина — ищут, чего где «выбросили», купить еду становится с каждым днем сложнее и сложнее. На рынке, впрочем, есть почти все, но дороже. Мы, «новые советские», покупаем еду на рынке — мясо, овощи, яйца, молоко и прочее, и у многих из нас эта привычка сохранится на многие годы, даже во время полного товарного изобилия, расцвета супер-гипермаркетов с вышколенным персоналом, акциями и скидками…
А ведь я сегодня пару статей уголовного кодекса нарушил. Лет на десять, при плохом раскладе. Мне почему-то становится смешно, я улыбаюсь, и какая-то строгая бабушка неодобрительно смотрит на меня. Наверное, решила, что я уже выпивши в столь ранний час. Все-таки, странное это место — Советский Союз, думаю я.
Глава 24
Мои компаньоны с каким-то детским интересом рассматривали доллары и монеты, которые я получил от Якова Наумовича.
— Некрасивые какие-то у них бабки… — задумчиво сказал Серега. — Какие-то серо-зеленые… Скучные! Вот у нас — другое дело! Зеленые, красные, синие — смотришь и глаз радуется! А вот рыжье — тема!
— Да, монеты красивые… — подтвердил Валерик. — Точно настоящие, не фуфло?
— Яков Наумович по мелочам людей не дурит, — усмехнулся я. — Нормально там все, не беспокойтесь!
Серега тяжело вздохнул.
— Если менты это богатство найдут, то все. Хана. Десять лет как с куста. А раньше бы вообще расстреляли нафиг. Я не пойму, парни. Держать валюту и золоту опасно. Потратить сложно. Нафига козе баян, объясните!
— Потому что наш родной советский рубль тяжело болен и вот-вот помрет, — сказал я. — Держать кучу наличных рублей — дурь несусветная. Это как сидеть в жаркий день возле большой горы мороженного и смотреть, как оно потихоньку тает и тает…
— Ну, не знаю… — сказал Серега, с сомнением качая головой.
— Деньги нужно держать либо в каком-то товаре, либо в валюте, — сказал я. — Только так получится сохранить.
— Ты это все добро заныкай получше, — заметил Валерик. — А то и правда, не ровен час…