Капитан Два Лица
Шрифт:
— Соколы — опасные птицы. Если их плохо кормить, они вырвут глаза хозяину. Но это не все. Они могут вырвать глаза хозяину, даже будучи сытыми, просто по прихоти. Вспомните вашего деда. — Произнеся последнее, ле Вьор опять в упор уставился на Дуана. Тот кивнул.
— Я… помню.
Он врал: о деде Овеге ему не рассказывали почти ничего, лишь, что тот погиб в начале войн с нуц. Деда упоминал и Ноллак, на балу, но до хроник Дуан добраться не успел, дел нашлось слишком много. Видимо, это было недальновидно: глаза советника блеснули неприкрыто насмешливым торжеством.
— Вот и славно. Будьте осторожнее. А мне пора идти, я хотел бы посмотреть на новые корабли.
— Посмотрите, — тщательно изображая ответное благодушие, откликнулся Дуан. — Думаю, они вас впечатлят.
Советник поклонился.
— Должен отметить, вы искусно умеете убеждать, раз получили их так скоро. Сагибы не особенно падки на уговоры и неохотно делятся тайнами. Их все еще гложет обида предков, обида за то, что пришлось покинуть дом.
Похожую похвалу Дуан услышал уже второй раз за день, и теперь она его не обрадовала. Тем не менее он ответил улыбкой и коротким пояснением:
— Современному королю недостаточно просто сиять.
Насмешку явно поняли, но отношения к ней не показали никак.
— Что ж, может быть. Всего доброго, ваша светлость.
Когда советник открыл дверь, чтобы выйти, под его рукой проскользнул маленький пухлый паж в куцем, не ниже коленок, плащике. Кудрявый мальчик подбежал к Дуану, протянул записку и умчался еще до того, как стихли шаги ле Вьора. Король Альра’Иллы склонился к листу и нашел одну короткую строчку.
«Жду тебя на сладкое».
Королева-бабушка звала его к себе. Все еще прокручивая в голове воспоминания о странном разговоре, Дуан направился в Старую Башню.
Не слишком высокое, но крепкое, поросшее ползучими цветами здание было крайним из замковых жилых построек. Часть окон выходила на море; здесь даже пахло по-особенному солоно и терпко, и этот запах успокаивал. Дули ветры. Шумел прибой. И не звучало почти никаких голосов.
Первое, что король Альра’Иллы сделал уже на крыльце жилища ее светлости, маары Каниллы ле Спада, — споткнулся о серую кошку, слившуюся из-за цвета шерсти с каменной ступенькой. На истошный вопль кошки и сдержанное ругательство Дуана открылись створки широких дверей, и старая камеристка в очень высоком, закрученном рогаликом парике предложила войти.
Дуана провели сначала через несколько кругов винтовой лестницы, потом — сквозь ряд совершенно одинаковых, уставленных резной мебелью покоев. Всюду, как и на стенах снаружи, были цветы, то живые, то искусственные. Со стен смотрело множество портретов Бодрствующих Предков и еще каких-то незнакомых людей. На креслах в некоторых из комнат спали или просто лежали кошки, поднимавшие на звук шагов свои остроухие головы. Дуану казалось,
Камеристка шествовала прямо и невозмутимо. У очередной двери она остановилась и снова сделала приглашающий жест, после чего безмолвно пошла в обратном направлении. Дуан с некоторой тревогой убедился, что выбираться ему придется в одиночестве, и все же открыл дверь. Едва она заскрипела, такой же скрипучий голос заполнил воздух:
— Мой дорогой внук!
Бабушка сидела в кресле с ногами, опять — вся утонувшая в своих пышных мехах, маленькая, скукоженная. Из-под бесчисленных складок ткани высунулась тоненькая рука, унизанная кольцами; Дуан, встав на одно колено, хотел поцеловать ее, но не успел.
— Будет с нас церемоний. Садись, Ино. Здесь все, что ты любишь.
Миниатюрный круглый столик перед Королевой-бабушкой действительно сервировали не только двумя изящными чашами и чайником, но и множеством блюд с пирожными, конфетами и заморскими сладостями. Дуан улыбнулся. Он не собирался сообщать, что за ушедшие Приливы любимыми у него стали висха и жареное мясо. Но мысль будто бы угадали.
— …Или любил. Ты обедал?
— Да, — спешно ответил он и опустился в кресло напротив. — Не волнуйтесь. Чего вы хотели?
Не отвечая, она разглядывала его пронзительными синими глазами. Под взглядом было не очень-то уютно, но Дуан, напуская на себя самый непринужденный вид, взял с блюда конфету. Королева-бабушка улыбнулась.
— Всего лишь посмотреть на тебя, мой милый. И спросить, нет ли вестей о Маленькой Розочке…
Дуан с усилием проглотил откушенный сладкий кусок, показавшийся горьким, и покачал головой.
— Никто из принцев не отыскал ее, и сама она не давала вестей. Всякий раз, думая об этом, я отчаиваюсь. Но потом снова начинаю надеяться.
С дальнего дивана спрыгнула белая кошка и, мягко ступая лапами, приблизилась. Одним прыжком оказалась на коленях у Дуана и улеглась там. Король Альра’Иллы рассеянно почесал кошку за ухом. Королева-бабушка, все так же неотрывно глядя на него, прохладно изрекла:
— Может, и к лучшему, что бедной девочки нет. Ты отдал бы ее замуж, как простолюдины отдают друг другу ненужную мебель или продают скотину.
Дуан вздрогнул, в который уже раз услышав подобное сравнение, и подался вперед.
— Что ты… вопрос о ее браке не был решен, хотя у Розинды и вспыхнули чувства к одному юноше…
— «Вспыхнули чувства», — передразнила бабушка. — Говори нормальным языком, молодой человек: девочке понравился мальчик, они плясали у костра и тайно от тебя целовались. Так?
Кошка блаженно замурлыкала на коленях.
— Так, — покорно подтвердил Дуан и спохватился. — Постойте, откуда это вы…
Она рассмеялась. В отличие от кожи, смех был молодой и очень звучный, сильный, как ветер. Дуан смиренно подождал и закончил вопрос; на него посмотрели серьезно и даже грустно, с укором. Бабушка пояснила: