Капитан Кортес
Шрифт:
На храмовой площади разложили подарки. Вожди Табаско признали власть белых пришельцев и принесли им дары.
Больше всего табасканцы принесли хлопчатной ткани. Ткань была некрашеная, редкая, невысокой ценности. Кроме хлопка, табасканцы дарили свиней, индейских кур, маис. Посреди площади разостлали циновку и на ней разложили изделия из золота: кольца, кружочки, тонкие пластинки, несколько храмовых плошек грубой работы.
– Страна бедна, золота мало!
– огорчился Альварадо. Он поднял золотую пластинку и с презрением подкинул ее на руке.
–
Но Кортес очень внимательно осмотрел пластинки и кольца.
– Откуда к вам привозят эти вещи?
– спросил он раз переводчика главного вождя.
Вождь показал на запад.
– Мехико, - сказал вождь.
– Что это за страна? Далеко ли она?
– спросил Кортес.
– Далеко, - ответил вождь. Он все показывал на запад.
– Спроси его, брат Агиляр, - оживился Кортес,- как пройти в ту страну. Можно ли проехать морем?
– Нет!..
– вождь качал головой.
– Морем туда проехать нельзя. Эта страна далеко от моря, в горах. Морем можно проехать только в страну, соседнюю с ней.
– А много золота в Мехико?
– спросил Кортес.
– Много!
– Вождь поднял с земли камень, подкинул его в руке и показал на золотую пластинку.
– Там даже камни из чистого золота!
– перевел Агиляр.
– Скоро ли мы, дон Фернандо, поплывем искать эту страну?
– сказал Альварадо.
– Не довольно ли нам терять время в Табаско?
– Терпение!
– сказал Кортес.
– Мы еще не знаем пути в страну Мехико.
Золотые вещи завернули в циновку и унесли.
– Это все ваши дары, табасканцы?
– хмуро спросил Кортес.
Нет, это еще было не все. На площадь вели пленников; пять-шесть мужчин и двадцать женщин. Кортес осмотрел их и перестал хмуриться: пленницы были все молоды и красивы. Табасканский вождь отдавал девушек в полное владение белым людям.
Испуганные девушки жались друг к другу. Они не смели плакать. Все были одеты почти одинаково: в белых хлопковых тканях, завернутых несколько раз вокруг туловища. Волосы у всех были завязаны на затылке в пучки.
– Подойдите сюда, не бойтесь!
– сказал Кортес.
Девушки не подходили. Капитаны, солдаты рассматривали их. Подошел ближе и патер Ольмедо.
– Вот двадцать новых служанок господу нашему Иисусу!
– сказал патер Ольмедо.
– Если господь поможет мне, я сделаю из них ревностных слуг спасителя.
Патер Ольмедо перекрестился.
– А я, с божьей помощью, сделаю из них двадцать добрых служанок моим капитанам!
– улыбаясь, сказал Кортес.
Одна из пленниц стояла в стороне. Ни одеждой, ни убранством волос она не походила на других девушек. Волосы у нее были заплетены в косы; широкая узорчатая рубашка с голубой каймой спускалась почти до земли. В косы пленницы были вплетены белые блестящие перья какой-то водяной птицы.
– Кто это?
– спросил Кортес, показывая на девушку.
– Малинчин, - ответил вождь.
– Она не вашего рода?
–
– Она издалека.
– Откуда?
– спросил Кортес.
Девушка сама ответила ему.
– Мехико, - сказала девушка странным певучим голосом, похожим на голос птицы.
– Вот как? Мехико?
– сказал Кортес. Второй раз за этот день он слышал название новой страны.
Девушка не смущаясь смотрела ему в глаза. На груди у нее, на белой ткани, был нашит узор из золотых бабочек очень искусной работы.
– И это тоже Мехико?
– спросил Кортес, показывая на узор.
– Да, Мехико, - ответила Малинчин. Она поняла Кортеса без переводчика.
– Если там, в Мехико, так много золота и так хороши девушки, я не вижу причины долго оставаться здесь, сеньор Кортес!
– сказал старый Алонсо Пуэртокарреро.
Девушка была красива. Невысока, ростом, но очень стройна, тонка в стане. На смуглом желтовато-бледном лице блестели горячие темные глаза. Вокруг глаз был наведен рисунок из синих стрел. На испанцев пленница смотрела спокойно, без испуга.
– Глядите, дон Фернандо, эта ничего не боится!
– крикнул старший Альварадо. Он подошел к Малинчин. Она улыбнулась ему.
– Ты нас не боишься?
– спросил Альварадо.
– Нет!
– качнула головой девушка, точно поняв его.
Альварадо вывел ее за руку из круга пленниц, и Малинчин села рядом с капитанами, как равная. Не смущаясь, она разглядывала лица испанцев, бороды, шляпы с перьями, оружие. На Педро Альварадо была кожаная портупея с красивым серебряным набором. Малинчин коснулась ее рукой, точно спрашивая: что это?
– Это портупея!
– объяснил Альварадо.
– А это шпага.
Он вынул шпагу из ножен. Блеснула сталь; с криком попятились девушки, стоявшие поблизости. Но Малинчин не испугалась. Она провела пальцем по лезвию и серьезно кивнула головой, точно говоря: «Понимаю! Это ваше оружие, белые люди».
– Красивая девушка!
– восхищенно сказал Педро Альварадо.
– Если хотите, дон Педро, я подарю ее вам в пажи, - любезно сказал Кортес.
– Спасибо, дон Фернандо! Я возьму ее к себе на «Исабель!»
Остальных пленниц Кортес также отдал в служанки капитанам. Но тех не так легко было увести. Едва подходили к одной, - начинали плакать все. В индейской толпе, стоявшей вокруг, тоже начинали плакать и выть женщины, - должно быть, матери и сестры пленниц. Наконец Кортес потерял терпение.
– Отложим до завтра, - сказал он.
Девушек увели, всех вместе. Но толпа, стоявшая на площади, не успела разойтись, когда произошло еще одно событие.
У самой площади, в храмовых пристройках, стояли кони. Кортес временно обратил помещение в конюшню. Дело было к ночи. Конюх Энрике, накинув зеленый камзол, вывел лошадей на площадь - прогулять перед сном. Сам он ехал на переднем коне. Но едва послышался топот и первая конская голова показалась из-за угла здания, неописуемый ужас охватил индейцев.