Капитан Проскурин. Последний осколок Империи на красно-зелёном фоне

Гордиенко Сергей

Увы, наша русская община в Парагвае, столь ревностно создававшаяся генералами Беляевым и Эрном, разъехалась в Аргентину, Бразилию и Северо-Американские Штаты. Виной тому непрестанные политические перевороты в стране. Полковник Франко сверг президента Аялу, а через год его сверг профессор и бывший министр Пайва. Ещё через год Пайву сверг герой войны с Боливией Эстигаррибиа. Впрочем, майор Истомин рассказывал, что заслуги его сильно преувеличены. Парагвай победил не благодаря, а вопреки нашему «прославленному» маршалу и он решил избавиться от Беляева, оставив без военной пенсии, но Экштейн-Дмитриев сумел выхлопотать мизерное пособие. Жаль Беляева, столько сделал для Парагвая! В

последние годы работал с Ермаковым в Патронате по делам индейцев, но Эстигаррибиа выгнал. Теперь директор индейской школы. Организовал театр макка и объездил весь континент с представлениями. К моему сожалению, рассорился с общиной, не поддержав нападение Гитлера на Советы. Стал очень религиозным. Каждый день молится в Покровской церкви и ставит свечки. Как-то признался мне, что в молитвах ему открылось будто Сталин – русский богатырь, в него вселился дух Петра Великого и он обязательно победит немцев. Одним словом, впал в мистицизм.

Вскоре Эстигаррибиа погиб в авиакатастрофе и президентом стал генерал Мориниго, ничем, кроме интриг, не отличившийся в службе разведки у Николая Францевича Эрна. Мориниго, в свою очередь, был свергнут Фрутосом, Фрутос Гонсалесом, Гонсалес Вильясанти, Вильясанти Лопесом, Лопес Кареагой, Кареага Перейрой, а Перейра Стресснером. Помню, во времена Чакской войны Таранченко заставлял его, молодого лейтенанта, пить канью и учил ненавидеть большевиков. Похоже, Стресснер усвоил питейные уроки нашего «Таранканьи» – так и не установил дипломатические отношения с большевистской Россией. Но теперь у нас диктатура хуже сталинской.

Борис Эрн, сын Николая Францевича, служит в генштабе. А брат генерала, военный инженер Сергей Францевич, отстраивает Асунсьон. Теперь самый влиятельный человек в общине не Беляев, не Эрн, а генерал, профессор математики и почётный гражданин Парагвая Степан Леонтьевич Высоколян. Получил золотую медаль в военной академии, женат на дочери министра иностранных дел. Девять детей!

Наш майор Леш, служивший в разведке у Эрна, умер в Пуэрто-Касадо от заражения крови. Похоронили на русском кладбище. Супруга Нина Николаевна осталась одна с сыном.

Срывалина оперировал сам Дзирне, вылечил ему ногу. Теперь Срывалин командует сапёрами, а Дзирне получил назначение консулом в Бейрут, но скончался там через год.

Канонников снова открыл речную компанию. Берёт с собой сына, приучает к воде. А я зарегистрировал «Общество русских морских офицеров», председательствую в РОВСе и Императорском Доме. С супругой устраивали приёмы для парагвайской и русской элиты. Танцы, тосты, веселье… Но с моей болезнью всё закончилось.

Братья Оранжереевы… Игорь стал начальником штаба дивизии. Про Льва давно не слышал. Лётчик Парфёненко после Чакской войны служил инструктором в лётном училище, но заболел туберкулезом, уехал лечиться в Вену и, кажется, умер. Николай Ходолей наконец-то получил Чакский крест за войну с Боливией и по-прежнему служит в армии. Жаль Ширкова. Спился, бродяжничал в лохмотьях с бездомными собаками. Самому было стыдно – всё-таки герой Чакской войны. В Асунсьоне его уважали, мальчишки ходили толпами, расспрашивали о подвигах. А он стыдился нищенского вида и решил уехать подальше. Мы собрали денег и он перебрался в Сан Хуан Кабальеро на границе с Бразилией.

После Чакской войны приехал офицер и писатель Павел Булыгин. Рассказывал как пытался спасти царскую семью. Скончался дома на террасе от кровоизлияния в мозг. Жаль, всего лишь 42 года. Такой талант! Башмаков поехал покупать гроб, но как раз вспыхнул мятеж Франко и получил пулю в живот. Мучительно умирал на улице.

Хватит о Парагвае! Закончились здесь времена русской военной

славы. Эта глава о гражданской войне на юге России. Пока есть силы, опишу третью войну, в которой Провидением и патриотическим порывом мне выпала честь участвовать. Надеюсь, рассказ не утомит притязательного русского читателя где-нибудь во Франции, Бразилии, Парагвае, а может, даст Бог, и в освобождённой от большевиков Матери России.

Январь 1920-го. Севастополь

– Как Вам утка, Владимир Зенонович? – спросил генерал Субботин.

– Отменная, Владимир Фёдорович! – промямлил Май-Маевский. – Грецкий орех с черносливом. У Вас исключительный повар! Мне бы такого.

– Из петербургского ресторана. Стажировался в Ницце.

– Переманил бы к себе, если бы не наша дружба, – Май-Маевский вытер полное вспотевшее лицо свежей салфеткой, услужливо протянутой Павлом Макаровым. Стакан мгновенно наполнился вином. – У Вас новый адъютант? – показал на меня, неуклюже поправив пенснэ.

– Не совсем. Капитан Проскурин из службы охраны крепости.

– Рад знакомству, – Май-Маевский протянул маленькую пухлую ладонь.

– Командование решило выделить Вам личного телохранителя. Всё-таки, жалуют пост губернатора Крыма.

– Но при мне адъютант и ординарец!

– Третий – не лишний. К тому же у капитана приличный опыт охранной службы.

– Снова выдумки Астраханцева! – впалый, тонкий рот Май-Маевского капризно скривился.

– Не буду скрывать и ещё одну причину сего назначения: утечка секретной информации. Оперативные сводки по радио принимает офицер в крепости. Капитан, участник Ледяного похода. В благонадёжности не сомневаюсь. Далее сводки поступают мне и начальнику штаба. Только вчера обнаружили административный недочёт: копии до сих пор посылают и Вам, а затем появляются на улицах в виде листовок. Где-то засел шпион, а в городе действует большевистское подполье.

– Возможно, получают по своим каналам, – Май-Маевский попытался собрать воедино чрезмерно располневшее тело, а я заметил как Макаров напрягся.

– Не думаю. Содержание полностью совпадает с нашими сводками.

– Лично я сразу сжигаю. Давайте ещё выпьем! – Май-Маевский поднял бокал, явно желая прервать неудобный разговор. – За великую неделимую Русь!

– И за Ваше новое назначение! – добавил Макаров.

Тетрадь, найденная на крейсере «Генерал Корнилов». Порт Бизерта, Тунис. 1933 г.

9 ноября 1920. В девять утра прибыли в Севастополь. Пригласил Кривошеина, адмирала Кедрова, генералов Шатилова и Скалона. Отдал приказ занять почту и телеграф, выставить караулы на пристанях и вокзале, распределил тоннаж по портам: Керчь – 20 тыс., Феодосия – 13, Ялта – 10, Севастополь – 20, Евпатория – 4. Приказал разработать план погрузки тыловых учреждений, раненых, больных, продовольствия и ценного имущества.

В десять принял французского верховного комиссара графа Де Мартеля, адмирала МакКолли, полковника Уольша и майора Токахасси. Просил помочь в Константинополе, если придётся оставить Крым.

По полудни пригласил представителей печати и ознакомил с положением: истекла кровью Русская Армия, сражавшаяся не только за честь и свободу Отечества, но и за спасение всей культуры и цивилизации от кровавых большевистских палачей Троцкого, Лациса, Розенфельда, Иоффе, Залкинд, Ландера, Кауфмана, Апфельбаума и прочих ненавистников русского народа, ввергнувших его в братоубийственную войну. Полураздетые, голодные, выбившиеся из сил офицеры, солдаты, казаки и матросы по-прежнему готовы отстаивать последний осколок Великой Империи, но силы на исходе.