Капитан Сорви-голова. Возвращение
Шрифт:
– Я догадываюсь, кто были эти офицеры, – сказал Жан. – У нас тут еще один подходящий саквояж, – добавил он, – можно сверить приметы. Идемте, я познакомлю вас с моими новыми друзьями-бурами, да и с Фанфаном, насколько мне известно, Поль тоже не знаком. Они подошли к поднявшимся из травы бурам, и Сорви-голова представил им Поля и Леона. Узнав, что Пиитер Логаан тоже журналист, Поль Редон проникся к нему профессиональной симпатией. Леон Фортен увидел саквояж. Он удивился и обрадовался. Но еще более удивились молодые французы, когда Жан рассказал им, как и у кого, он добыл этот саквояж.
– Значит, Барнетт жив, – огорченно произнес Поль. – Но для чего они с Вильсоном приехали сюда? Цель, конечно, самая нечистая. Это несомненно. Но хотелось бы знать, что ими было задумано?
–
Леон вытащил из кармашка охотничьего костюма небольшой ключик, открыл замки саквояжа, порылся там и вытащил знакомый Жану по Клондайку прибор. – Буссоль! – воскликнул Сорви-голова. – Она самая! – подтвердил Леон Фортен. – Вы привезли ее в Африку?
– А разве ты не знаешь, что здесь полно золота?
– Вы захотели еще больше разбогатеть? – иронично спросил Жан. – Увы, золота никогда не бывает много, – пожал плечами Леон Фортен. – Захотелось испытать прибор в других условиях, – добавил он более серьезно.
– Интересно, случайно ли украли у вас этот саквояж с буссолью? – задал вопрос Жан.
– Возможно, следили от самого Парижа?! – предположил Поль Редон.
– Да еще, любопытно знать, – продолжил Сорви-голова, – как вы так скоро догнали наш поезд? На лошадях почти тысячу километров за это время не преодолеешь.
– Все просто, – объяснил Поль, – когда Леон примчался ко мне в порт и сообщил, что видел тебя отъезжающим на поезде с вокзала, мы тут же возвратились туда и, хотя с трудом, заказали себе литерный поезд. Паровоз и один вагон. Но он отправился следом только через четыре часа. И все равно, почти нагнал ваш состав. Но тут буры взорвали с двух сторон рельсы, и мы вынуждены были остановиться. Затем, на ближайшей ферме раздобыли двух лошадей и двинулись параллельно железной дороге, чтобы по мере сил помочь тебе выбраться из этой переделки. Да, кстати, – Поль обратился к Логаану, – сообщаю стратегическую информацию: в милях трех к югу нами было замечено движение большого кавалерийского соединения, которое скорым маршем скачет в нашем направлении.
– Да вот и они, легки на помине! – воскликнул Поль Редон, указывая пальцем к линии горизонта. Все взглянули в ту сторону. Степь была усеяна рядами всадников, мчавшихся явно на помощь своим.
– Нужно доложить комманданту! – воскликнул Логаан. – Все по коням! – закричал он во весь голос. Из-за кустов вылезли еще двое, ранее незамеченных буров. Один из них, с небольшими, подкрученными вверх усами, тащил пулемет "Максим", другой – совершенно огненно-рыжий – волок следом коробки с пулеметными лентами. Лошадей было как раз девять. Предусмотрительные буры захватили три лишних для пулемета и другой амуниции. На одной из лошадей ускакал Барнетт. Пришлось пулеметчику Арнольду Хаессену водружать тяжелое оружие на крупе своего коня. Рыжеволосый Серж Отогер повесил по бокам лошади коробки с патронами. Все вскочили в седла и скорой рысью двинулись в обход головы поезда, держась на недосягаемости выстрелов. Английская подмога была еще достаточно далеко, и фельдкорнет Логаан надеялся, что сумеет вовремя предупредить своих о ее приближении, чтобы его коммандо перестроилось для отражения атаки англичан. Буры торопились и мчались вперед, прижавшись к холкам своих коней. Замыкали шествие тяжелые кони пулеметчиков и четверо французов. Особенно неважно себя чувствовал Жан Грандье. Рана в груди при скачке стала болеть, но капитан Сорви-голова старался не показывать виду.
Глава V
Всадники обогнули полотно железной дороги и встретились с еще одним бурским заслоном, бойцы которого охраняли взорванный участок, чтобы не допустить восстановления англичанами пути. Те, впрочем, подобных попыток и не предпринимали. Положение у них было незавидное. Орудие буров двумя точными выстрелами разворотило паровоз и задний вагон, где находилась охрана поезда. Большинство солдат охраны погибло. Многие были ранены. И ничего другого, как выбросить белый флаг, у англичан не оставалось. Так они и поступили. И когда фельдкорнет Логаан со своими людьми прискакал к месту событий, английские солдаты и офицеры, выстроившись в затылок
– Вы за ним охотились?! – криво ухмыльнулся англичанин. – Вынужден его вам отдать под угрозой насилия. Поуперс, уловив тон генерала, ответил ему просто:
– Вы выполняли свое задание, я – свое. Я выполнил его лучше.
– Надеюсь, что со мной и с остальными офицерами станут поступать, как полагается нашему статусу военнопленных? – генерал Уотс выжидательно взглянул на своего врага.
– Видите ли, генерал, – улыбнулся в бороду Поуперс, – нам нужны только вы и ваш портфель. С остальными нам возиться некогда. У нас, в отличие от вас, нет лагерей для военнопленных. Мы ведем партизанскую войну с агрессором, и тащить с собой столько людей не представляется возможным. Они нам не нужны.
– Вы что их всех расстреляете? – ужаснулся генерал.
– Совсем наоборот, – еще шире улыбнулся коммандант, – мы их отпустим на все четыре стороны. Разумеется, без оружия, – добавил он, спрятав улыбку. В это время к Поуперсу спешной походкой подошел фельдкор-нет Логаан и тихо доложил о появлении английских кавалеристов. Лицо комманданта сделалось озабоченным. Решение он принял почти мгновенно. – Англичан назад в вагоны! – приказал он. – И через пять минут все должны быть в седле! Офицеров, как стадо баранов, загнали в два центральных вагона. Их оружие погрузили на подводу со снарядами, к которой прицепили пушку. Бойцы вскочили в седла, и бурский отряд, насчитывающий человек двести пятьдесят, поспешно стал уходить в степь. Сорви-голова, Фанфан, Поль и Леон скакали все вместе рядом, в окружении своих новых знакомых, неподалеку от Поуперса и его свиты. Лошадь с генералом Уотсом велась за уздцы. Руки генерала были привязаны к седлу. Он угрюмо молчал, опустив голову в пробковом шлеме. По лицу его стекали тонкие струйки пота, но стереть он их не мог. Иногда он поднимал голову и оглядывался назад. Должно быть, догадался о причине поспешного отхода бурского отряда. Когда проскакали примерно с километр, Поуперс выслал вперед и назад дозоры. Отдавая эти приказы, он только тут заметил четверку незнакомцев внутри своего коммандо. Двое среди них к тому же щеголяли в английской форме.
– Кто такие? – удивленно вздыбилась его борода. Ближе подъехал Логаан.
– Это французы, – объяснил он, – двое – путешественники, а вот эти – в форме, бежали из английского плена в Капштадте. И, кстати, один из них знаменитый капитан Сорви-голова – командир разведчиков. Может, слышали?
– Сорви-голова? – удивился Поуперс. – Но ведь его убили при отступлении через Вааль еще в прошлом году. А вдруг это какой-нибудь английский шпион, взявший его имя, чтобы проникнуть в наш штаб. Вы слишком наивны, Логаан. А ну-ка, позовите его сюда, – добавил коммандант и сделал суровое лицо. Сорви-голова сблизил свою лошадь с лошадью Поуперса и отдал ему честь.
– Вы кто? – спросил пожилой бур, пристально вглядываясь в молодого "английского офицера". Жан Грандье представился и вкратце рассказал о себе. Неизвестно, поверил ли этому рассказу коммандант Поуперс, но выражение его сурового лица не изменилось. – Вы мне рассказали правду? – спросил он, пристально взглянув в глаза Жану. Тот взгляда не отвел. – Нужны доказательства вашей правоты, – произнес Поуперс после длинной паузы.
– Меня лично знает генерал Бота, – сказал Сорви-голова.