Капитан звездного океана
Шрифт:
— И между прочим, прекрати издеваться над автоматами. Для того их люди изобретали?
— Нажаловалась? Ну, бабуля… — Дядя Исмаил погрозил экрану кулаком.
Туня с явным облегчением выскочила из кадра. Экран померк.
— Ах, как некстати! — Дядя Исмаил неторопливо допил ананасный сок, взял меня за руку. — Но я скоро вернусь. Вот только ее отвезу. И сразу-сразу…
— Да я одна, дядя Исмаил, — предложила я, заглядывая ему в глаза. — Тут же близко, какая-нибудь тысяча километров…
Хотя дорога действительно пустяковая — гравистрела с одной пересадкой и аэроход над заливом — я, разумеется, предложила не всерьез.
— Глупости! Когда это я упускал возможность проводить домой любимую племянницу? Выкатывайся!
Тетя Кима встала. А у меня как назло каблук прилип к полу — нечаянно наступила на ириску. Пока я отлипала, пока наблюдала, как пластик-поглотитель всасывает сладкое пятно, то немножко застряла. А у двери поневоле замедлила шаг — дядя Исмаил держал обе тети Кимины руки и быстро несвязно бормотал:
— Я хотел сказать тебе завтра… Завтра готовился сказать… Но такая штука — опять на дежурство. Подменная вахта…
— Сам поди напросился?
— Да что ты, Валера Чикояни из нормы выскочил… Один наш, из стартового отряда. Тобольчик попросил подменить…
— По-моему, ты оправдываешься? С чего бы вдруг? Уж не заболел ли сам?
— Я завтра все сказать собирался! — Дядя Исмаил упрямо замотал головой. — Про нас с тобой… И вообще… А теперь, понимаешь, не выйдет завтра. Извини, сегодня придется, можно?
Мне стало обидно за дядю. А на эту глупую тетку Киму я вообще вконец разозлилась: так позволяет человеку терять себя! Я и то сразу поняла, что он хочет сказать… А она глазами хлопает, притворяется, будто ни о чем таком не догадывается. Дядя Исмаил все больше запутывался. И от растерянности, забыв отпустить тети Кимины руки, теребил ее пальцы. И казалось, худел на глазах, хотя куда уж больше!
Я прямо извелась, стоя на пороге, словно снова ириской к полу приклеенная. Ну все же совершенно не так делается! Оба неправильно себя ведут. В кино я много раз видела — надо взять и красиво сказать: я тебя люблю, давай завтра поженимся. В крайнем случае, послезавтра, после вахты, поскольку дежурство уже не отменить. И все. И нечего мучиться. Такие простые слова… А этот нескладень высоченный, космонавт мой несгибаемый, лепечет что-то жалкое, словами давится. Ну, думаю, если он и дальше не перестанет лепетать и бледнеть, сама все за него выложу. Куда ж он без моей помощи? Пропадет совсем… Честное слово, пропадет. Подойду и выложу: «Тетя Кима, мы тебя очень любим, жить без тебя не можем, выходи за нас замуж!»
Делаю шажок вперед. Но не успеваю. Изменилась тетя Кима в лице. Высвободила одну руку. Загребла в горсть дядины волосы. И безжалостно подергала из стороны в сторону.
— Эх ты, чудо мое несуразное!
Дядя Исмаил еще больше ссутулился. И щекой старается об ее ладонь потереться.
— Теперь надо друг друга за плечи взять и в глаза посмотреть. Долго-олго… — выпалила я.
Дядя Исмаил точно перец раскусил — побагровел, рот раскрыл и губами дерг, дерг… Я даже испугалась: Ой, что это с вами, дядя Исмаил? Взял он меня железными пальцами за локоть. Распахнул ногой дверь. И ракетой вылетел вместе со мной из квартиры. Если бы напротив случайно не оказался лифт, мы бы, наверное, лифтную шахту протаранили. Лишь когда из-под ног у нас начал убегать пол и замелькали номера этажей, я опомнилась и успела крикнуть:
— До свиданья, тетя Кима! Давайте женитесь
Дядя Исмаил шумно втянул воздух, но промолчал. И всю дорогу дулся — впору было скакать вокруг него на одной ножке и припевать: «Тили-тили-тесто, жених и невеста!» На это, однако, я не решилась, вела себя тихонько, мышкой. И в вагоне гравистрелы. И в открытой кабине аэрохода, когда он пузырил поперек Финского залива. Ветер резал лицо. Но я нарочно не поднимала упругую лобовую пленку. Задыхалась. Кашляла. Отворачивалась. Иногда прикрывала ладонью слезящиеся глаза. А дядя Исмаил хоть и щурился, но от ветра ни разу не отвернулся. Стоял, широко расставив ноги и вцепившись обеими руками в срез рамы. Потом вдруг неожиданно рассмеялся:
— Ладно, Алена, давай мириться. Воображаю, каким дурнем я в тот миг выглядел! Мне бы твоими глазами себя увидеть!
Я забрала его ладонь в свою:
— Правда-правда, не обижаетесь? Я не знаю, как это вырвалось.
— Ну сказал же — все! Распылено и забыто. Спасибо за урок. У меня отлегло от сердца:
— Ой, я ужасно рада! Мы никогда еще с вами не ссорились.
— Ну и как оно?
Я отклонилась от бьющей навстречу воздушной струи, вытерла уголки глаз. Ветер обрывал брызги с верхушек волн, захлестывал в кабину. Но поднимать пленку по-прежнему не хотелось.
— Кстати, племяшка, мне сейчас в голову пришла грандиозная идея: давай соединим оуны?
Я недоверчиво посмотрела на него — шутит, что ли? Но нет. На шутку не похоже. Он уже сдвинул язычок на звенышке видеобраслета и влез в настройку оун-контакта.
Толком про оун-контакт мало кто знает. Какая-то прямая двусторонняя связь — вроде старинной телепатии, но без обмана и фокусов. Между некоторыми людьми эта связь устанавливается очень даже легко и просто. Другие, как ни бейся, между собой не контактны. С третьими удается связаться только в том случае, если они сами этого пожелают. В школе мы оун-теории еще не проходили, ее в старших классах проходят. Но и без того известно: к видео оуны никакого отношения не имеют. И в браслет крепятся, чтобы при связи можно было друг друга не только мысленно слышать, но и видеть на экранах. Если с кем контакт установился, то это до — до самой смерти. Мы однажды с Танькой на всю жизнь поссорились, пытались как-нибудь разъять связь, заизолировать оуны друг от друга. Куда там! Ничего не вышло. Пришлось мириться…
Я нарочно пока о постороннем думаю, чтобы дяде Исмаилу не создавать фон. Даже не смотрю на него. А когда он кончил регулировку, попробовала встречное поле. Здесь как в игре «горячо-холодно» — ищешь теплую волну. А для этого годятся только хорошие мысли о другом, только самые лучшие воспоминания. Зато когда эту общую волну нащупаешь, самому сразу тепло станет. Будто открываешь человека заново…
— Как думаешь, Олененок, получится? — спросил дядя Исмаил, защелкнув звено оуна и опуская руку с браслетом.
— Обязательно получится! Нам с вами хорошо друг с другом. Должно получиться.
Я закрыла глаза. И почувствовала, как тепло затопило мне изнутри грудь.
«Какой надежный, чистый и светлый мирок!» — непривычно подумалось мне. И я вдруг поняла, что это не моя мысль, а дяди-Исмаилова…
4
Папа, придя с работы, даже обедать не стал, сразу подался в гостевую комнату, бросив на ходу:
— Почему до сих пор не у видео?