Капитан
Шрифт:
– Ух ты!
Вот так нежданно-негаданно можно стать богачом!
Капитан поднял глаза на ребят - поначалу все примолкли, удивленные его поступком. Если им сказать, поверят ли? Вот и Пират здесь: пришел как настоящий друг. Если он согласится, - только бы согласился, - он понимает толк в таком деле...
– ...с парусами, как у Колумбовых каравелл, - закончил какую-то фразу Петька-Седой.
– А помните, какие были на ярмарке, - Еж едва дождался, пока тот закончит, - моторные, работают на спирте...
– А-а,
Он приподнялся, взял печенье.
– Здесь вот у них маленький котел, отсюда выходит трубочка, - показывал Султан.
– Поднесешь спичку - и тах-тах-тах...
Моторка грациозно проплыла по воздуху и бросила якорь на языке у Султана. Язык тут же прижал ее к нёбу - только так и едят масляное печенье. Чичо Пей откинулся на кровати и задрыгал в воздухе ногами - и без того его разбирал смех, стоило вспомнить про штангиста. Еж повалился на пол. Петух схватился за живот и затянул длинное-предлинное "и-и-и". Даже Стручок не выдержал, только смеялся он все больше на "е". И лишь Султан, улыбнувшись, начал допытываться, причем совершенно искренне:
– Что это вы всё смеетесь? Скажите, а то нечестно. Смех вспыхнул с новой силой. Султан был малый догадливый. Сам сообразил: случилось что-то очень-преочень смешное. И он тоже захохотал, только дважды позволив себе маленькие передышки: в первый раз - ради одного подрумянившегося печенья, а во второй раз - ради другого, еще более лакомого печенья.
– Я тут вот лежал и думал, - начал Капитан, когда моряки и пираты перевели дух и вытерли проступившие от смеха слезы.
– Ну к чему мы ухватились за эту прогнившую лодку дядюшки Мичо! Бомбы наши стоят дороже, чем она. А ведь мы можем построить корабль.
– Он взглянул на Пирата.
– Большой. И плавать по реке.
Мальчишки слушали, не схватывая пока сути этого предложения.
– Совсем настоящий, да, Капитан?
– Конечно, не игрушечный. И гораздо больше плоскодонки.
Мичман сглотнул целых четыре раза, не проронив ни слова.
– А что! Почему бы и нет?
– Плавающий?
– словно бы сам себя спросил Петух. Пират поднял глаза спокойные, серьезные, полные молчаливого согласия.
– А материалы?
– будто бы во сне проговорил Петька-Седой.
– Построим у нас, под навесом. Отец позволит, - сказал Пират.
Решение было принято. Капитан не скрывал радости - улыбался, просто сиял. Достал тетрадку из-под подушки.
– Организуем подсобные бригады и пошлем на разные предприятия. Вот список. Если везде нам дадут по две-три доски...
– Лекарственные травы будем собирать!
– крикнул Султан.
– И-и, так вам вожатая и разрешила, - покрутил пальцем Еж.
Петька-Седой обнял за плечи Петуха и Стручка, они наклонились к остальным:
– Сохраним все в тайне: пусть для нее это будет неожиданностью!
– Тайна!
– Строжайшая тайна!
– Скажем, что строим
– И - бумс корабль! Экстра!
– И никаких девчонок!
– А то еще растрезвонят повсюду. Браво, Мичман!
– Особенно эта Ленка, такой звонок!
Мичман помахал рукой, словно железным языком звонка.
– Они ж плавать не умеют, еще потонут, - пропищал Ваню, довольный, что участвует в общей атаке.
– Браво, Ваню!
Юнга просто горел от восторга.
Седой вытянул руку и таинственно проговорил:
– Полная тайна! Кто ее выдаст...
Что-то перехватило ему горло, он не мог сказать ничего страшного.
– ...будет трижды проклят!
– закончил за него Еж.
– Полная тайна!
– повторил Мичман и положил свою руку на Петькину.
– Ни слова, вечный замок!
– проговорил Торпеда.
Пирамида рук росла. Всякий произносил при этом свое заклинание или повторял чужое.
Пират сказал:
– Пусть я онемею, если проболтаюсь!
Пейчо:
– Клянусь в вечной верности!
Ваню с бьющимся сердцем лихорадочно придумывал самую лучшую клятву, но, когда очередь дошла до него, повторил слова Султана:
– Тайна до сырой могилы.
Капитан положил руку последним, сказал твердо и ясно:
– Кто выдаст, пусть останется без друзей!
Пирамида рук качнулась - вниз, вверх.
За окнами сияло майское солнце.
Ваню взял миску с печеньем, обнес всех по очереди. Аккуратно поставил миску на место, взял и себе кусочек и уселся на половике у самой кровати Капитана. Взяв печенье в рот, поднял всамделишный, только маленький кораблик, сунул его в коробку и бесшумно захлопнул крышку. Все молча жевали.
Минуту спустя Ваню вдруг спросил:
– А бате Димо? Скажем?
– Верно, как с ним быть?
Капитан с Пиратом снова обменялись взглядами,
– Скажем. Он нам поможет,
– А если не захочет?
– Ладно тебе, как это не захочет!
– возмутился Юнга.
– Играет же он с нами в футбол?
– Ваню, Ваню-ю-ю!
Ваню даже побледнел. Чувствовалось, что он готов юркнуть под кровать.
– Ваню-ю-ю!
– Чего?
– прокричал он в окошко.
– Давай-ка сходи за хлебом, душечка!
– Ладно, потом, - попытался Юнга хоть ненадолго продлить свое пребывание в такой славной компании.
– Поторопись, моя булочка.
– Иду!
– взревел Ваню, готовый расколотить витрину кондитерской, откуда мать почерпнула все свои нежные сравнения. За "булочкой" обыкновенно следовали "рахат-лукумчик", "бисквитик", а под конец шел "батончик ты мой шоколадный".
Юнга обернулся к честной компании и жалостливо проговорил:
– Надо идти.
Вздохнул.
Он взял картонную коробку и двинулся к двери с таким унылым видом, что всем стало жаль его.