Капитан
Шрифт:
Смотреть на руны летающей всадницы даже не думал, продолжая стрелять из Суворова. Пользовался своим старым, но патронов торговцы отсыпали для этого мира щедро. Оставалось только дать себе обещание, что потихонечку надо переходить на руны и учиться ими пользоваться, не запуская по всему кораблю электрические разряды и не глуша рыбу тоннами. Я тут уже достаточно отстрелял, пытаясь подловить летуний; возможно, и попал несколько раз, но и девки, и птицы — не из простых, поэтому наверняка могли выдержать некритическое ранение. Шторм мне это уже продемонстрировал со своей рукой, которую вовсе оторвало.
Попасть даже не в маневрирующую, а дергающуюся в полёте и идущую по ломаной и непредсказуемой траектории птицу очень непросто. Я дернул Склизкую,
— Прекратите огонь! — скомандовал я, отвлекая от развлекательного мероприятия и спросил. — Склизкая, а как ты бульбы пускаешь?
Меня явно не поняли, я пояснил:
— Можешь бульбы в воздухе сооружать?
И действительно, откуда моей рыбе знать о том, что есть такие грозные слова, как турбулентность, воздушная яма и взрывная декомпрессия. На Претории даже десятилетние дети об этом не спрашивают, потому что знают эти слова с пяти лет, а тут, конечно, надо объяснять, но потом. Рыбообразная осознала задачу и сказала:
— Да, могу! Над кораблём, — и утвердительно закивала.
А я заорал, окликая главного кормчего:
— Шторм! Задраить люки!
Команду исполнили почти мгновенно, ничего не спрашивая, а я крикнул:
— Склизкая! Бульбы!
Я опасался, что помимо воздуха заденет и воду. Корабль шёл на полном ходу и вряд ли утонет, но наверняка нырнёт, как уже делал парусник Вельда. Подруга махнула рукой, но ничего не произошло, зато несколько стрел, обычно не пробивавших фальшборт, вышли остриями с другой стороны досок почти на две ладони. Симбионт перекинул мыслеобраз, что стрела теряет свою инерцию при трении о воздух, а начальные параметры остались без изменений. Это значит, что или лучницы приблизились, или значительно уменьшилось сопротивление воздуха.
Ещё через секунду, провалившись вниз, в левый борт ударила туша птицы с сидевшей на спине и вопящей девкой. Наши брызнули в стороны. Проломив ограждения, проехала через всю палубу, ломая кости и крылья, и рухнула в ограждения правого борта. Сзади завопили. И, совершив штопор, на полной скорости приводнились, а за кормой послышался размашистый удар об воду, поднявший фонтан брызг и добротно хлюпнувший на палубу.
Ещё один удар о воду пришёлся прямо перед носом судна.
Только мы начали соображать о причинах происходящего, как парус сорвало, корабль дернуло, накренив. И, словно в ловушке стуча о косую рею, забилась запутавшаяся в верёвках и парусине ещё одна наездница. Она демонстрировала открытые переломы и отчаянно вопила. Парни радостно заорали, и несколько стрел, ножей и даже топор, воткнулись в тело брыкающегося свёртка. Прекратил сопротивление Шторм, сдёрнув с борта массивный гарпун, предназначенный для охоты на крупных морских животных и обороны от ещё более крупных нападающих на корабли хищников. Несколькими ударами здоровяк прекратил дёрганые рывки запутавшейся в парусе летуньи.
Руна «Пускающая бульбы» оказалась самым ценным из использованного при мне. Неожиданно для себя из моей скрижали выделилась руна Умиротворения. Даже когда она не была усилена, с помощью неё мы прятались в логове гостеприимной рептилии, а в этот раз мне удалось тормознуть местный летающий вариант истребителя-бомбардировщика. Зато руна «Облачная молния», полученная от Наблюдателя, оказалась не без изъянов и требовала тщательного предварительного продумывания, как и где ею пользоваться. Руны с водяной ведьмы оказались столь эффективны, что они — самые полезные из всех моих рун после навыков знания языка. Оставалось понять, как пользоваться второй руной, и Руной «Иллюмовый Коготь сна», которую я получил за освобождение рыбного мужчины.
О племени крылатых лучниц знали. Обитали на соседней группе островов, но что им понадобилась здесь и с какого перепуга они сразу напали, оставалось загадкой. После применения воздушных бульб, наездницы сдрыснули на максимальной скорости и в поле видимости отсутствовали. Мгновенные потери в половину лётного состава
Именно связь всегда была великим изобретением человечества. Этот мир существовал пока без спутниковой навигации, орбитальных ретрансляторов — спутников на геостационарных орбитах, но камень, выданный торговцами, оказался сродни моему локтю в подобном путешествии. Гарпун объяснял ментальному связисту торговцев, в какую именно бухту мы забились. Мы начали ждать группу поддержки. Найти пристанище нашего потрёпанного корабля непросто.
Бухта была странная и неестественная, но прямо как для нас делали. Мощные каменные валуны уходили на огромную глубину, ширина между отвесными скалами всего в три раза больше, чем корпус судна, а вход был сделан в виде двух прямых углов. Сверху нависали могучие деревья, закрывая обзор с воздуха, и даже в разгар дня внизу царил полумрак, а вход перекрывался скалами. А заметить бухту с моря можно было только подойдя почти в упор.
Большие корабли из-за крутых поворотов на входе сюда зайти не могли в принципе. Нам пришлось руками, ногами, вёслами и палками помогать развернуть наш корабль на месте на девяносто градусов, немного протащить и опять навалиться всей гурьбой, чтобы просунуть дальше. Благо каменные стены — вертикальные, и можно было от них отталкиваться. Мы заплыли и затаились. Огня не разводили.
На следующий день зверюга улетела. С одной стороны, было жаль потерять звёздную кровь, но и убивать на палубе подобное животное тоже не стоило, если мы хотели сохранить остатки такелажа и привести здесь всё в порядок в обозримое время.
К вечеру птица вернулась, принеся в когтях огромную рыбину, уселась традиционно на носовую надстройку и начала неспешно отклёвывать небольшие куски, не обращая внимания на снующих по палубе людей. Пернатая зло косилось только на тех, кто подходил совсем близко. Исключение составляла одна Склизкая. Наверно, с её диким Восхождением в ней от животных было гораздо больше, чем от человека. Только этим могу объяснить столь милое поведение пернатого хищника. Возможно, есть ещё тысяча других причин, но пока ничего более дельного в голову не приходило.
Интерфейс Восхождения подсветил птицу как Крылорез большой, соответствие термину 86 %; содержит звездную кровь. Я был согласен. Одна из плиц зацепила крылом верхушку мачты и снесла её почти на метр, срезав заодно и груду такелажа. Конкретно эта птица вела себя ещё более флегматично, чем мой Тауро, обозначив себе зону комфорта в пределах трёх шагов и определив место на полюбившейся носовой надстройке. Если кто-то подходил ближе, начинала клацать клювом, но проверять зону, где начинают нападать, никто не стал. К телу допускалась только Склизкая, которая выщипывала постоянно растущие и явно лишние перья в виде острейших костяных дротиков, которые мы грудой складывали в трюм в пару пустых деревянных ящиков. Если бросить перья с высоты полуметра, то они успевали вывернуться, стабилизироваться и втыкались в древесину.
Для меня это оружием не являлось, но наверняка найдётся не мало тех, кому будет приятно получить такие штуки в подарок или даже купить всю партию целиком. Поэтому у летающих девицы был такой огромный боезапас. На трофейных сёдлах было по несколько колчанов стрел, а груды дротиков они просто выщипывали из спин своих летающих питомцев. Сёдла и броню собрали и сунули в трюм, а с дохлых птиц вырезали ядра сущности и вместе с телами тёток отправили за борт, где обрадовались гостям.
Через два дня с камня связи передали, что группа уже рядом и скоро будет у нас. Все парни были Восходящими в тёмной походной одежде с элементами брони и рваных, потёртых плащах. Напоминало нашу полуброню разведчиков и добротную походную одежду. Принципы те же, только местного, рунного, производства. С ними было двое на тряпочных носилках, некоторые были легко ранены и перебинтованы.