Капитан
Шрифт:
Капестан весь был изранен. Травмы были не очень опасны, однако причиняли ему ужасные страдания. Какое-то время шевалье пролежал в бреду. Когда Капестан наконец пришел в себя, то попытался восстановить в памяти все, что с ним случилось. Это ему отчасти удалось. Капестан помнил, что проводил в Лувр принца Конде, помнил, как бросился на людей Кончини… Дальше – провал. Теперь он валяется здесь и умирает от жажды.
Наконец шевалье с огромным трудом смог приподняться и сесть, прислонившись к стене. После этого он принялся изучать свои многочисленные раны. Капестан внимательно осмотрел их и пришел к выводу, что ни одна из них не является
Капестан огляделся по сторонам. Он искал кувшин с водой: шевалье знал, что это непременный атрибут любой камеры в любой тюрьме. Но здесь его не было! В этом карцере вообще ничего не было: только голые стены и кровать.
Шевалье содрогнулся.
– Вон оно что, – пробормотал он. – Значит, это не совсем обычная тюрьма… Но что же это такое? И почему здесь нет воды?
Капестан снова начал бредить. Он действительно умирал от жажды. Его лихорадило. К тому же его тело словно пылало от бесчисленных ран. Однако шевалье не полностью потерял сознание и потому заметил, что в камере появилась какая-то женщина. Она подошла к нему и поднесла к его губам серебряную кружку. Капестан принялся жадно пить… Затем женщина ушла. Шевалье лежал на своей кровати и размышлял. Кто эта особа? И почему она в маске? К черту маску! Главное, что женщина спасла его от мучительной жажды, напиток очень благотворно подействовал на него. Капестан чувствовал, что понемногу приходит в себя. И вдруг незнакомка вернулась.
– Вы в состоянии пройти несколько шагов? – спросила она.
– Я попытаюсь. Куда вы хотите отвести меня, мадам? – с трудом проговорил шевалье.
– Я хочу спасти вас, – ответила женщина. – Попробуйте собраться с силами.
Капестан встал. Несомненно, напиток был непростой. Шевалье зашатался, однако устоял на ногах и сделал несколько шагов.
«Капитан!» – пробормотала сквозь зубы незнакомка.
Шевалье ничего не услышал: ему было не до того… Глаза Капестана застилал туман. Превозмогая боль, он пересек камеру и вышел во двор. Затем шевалье поднялся по лестнице, которая привела его в какую-то комнату. Какое счастье! В комнате стояла кровать. Обессиленный Капестан рухнул на нее и лишился чувств.
Разумеется, дамой в маске была Леонора Галигаи. Ожидая решения Кончини, Ринальдо поставил у дверей комнаты, где заперли шевалье, двух охранников. Однако Леоноре не составило труда удалить их. Она не слишком опасалась за жизнь Капестана. Согласно гороскопу, он не должен был умереть от полученных ран. А Кончини не мог убить его ни клинком, ни пулей, не мог отравить ядом, не мог уморить ни голодом, ни жаждой. В противном случае на маршала обрушилась бы страшная кара небес.
Итак, отныне о Капестане стала заботиться дама в бархатной маске; женщине помогал молчаливый негр. Но в один прекрасный день незнакомка не пришла. Шевалье чувствовал себя уже вполне здоровым.
Нубиец приносил ему еду, которую подавал через окошечко в двери. Капестан ел, пил и клялся себе, что при первой же возможности постарается вырваться отсюда.
Однажды нубиец вошел в комнату шевалье. Капестан давно уже ждал подобного момента. Он резко выпрямился, но вдруг у него подкосились ноги, и шевалье рухнул, чувствуя, что не в силах подняться.
– Хорошо, – пробормотал нубиец и выскользнул из камеры. Наверное, он отправился докладывать о состоянии заключенного.
Внезапно шевалье стало сильно клонить ко сну. Капестан собрал всю свою волю… Он знал, что спать ему сейчас нельзя, однако шевалье все же погрузился в какую-то полудрему. Ему почудилось, что за дверью зазвучал голос незнакомки в маске:
– Иди к шевалье де Капестану и сделай то, что тебе было приказано.
В комнате снова появился нубиец. Он подошел к шевалье и сказал:
– Пойдемте!
«Нет! – подумал Капестан. – Я не двинусь с места!»
Однако шевалье повиновался. Он медленно встал. Что с ним творилось? Силы покинули его. Воля была сломлена, а ум затуманен: единственное, что осознавал в эту минуту Капестан, – это то, что ему подмешали в еду какое-то мерзкое зелье.
Нубиец рукой указал шевалье, куда нужно идти. И Капестан покорно зашагал вперед. Он долго шел по коридору, который привел его в мрачный чулан. В полутьме что-то блеснуло. Кажется, это была сталь…
Бельфегор усадил шевалье на металлическую плиту. Капестан прислонился к стене. Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным. Где теперь Фан-Лэр? А где его шпага? И что случилось с его грозными кулаками?
Раздался щелчок. Вокруг шевалье сомкнулось железное кольцо. Второй щелчок – и вторая рука в оковах. Затем еще три щелчка – металлические тиски намертво зажали ноги и шею Капестана. Нубиец бросился к выходу. Он так спешил, что казалось, будто под ним проваливается пол. Шевалье овладел ужас. Что здесь творится? Чего боится его тюремщик? И вдруг произошло нечто невероятное. Капестан испуганно вскрикнул. Дело в том, что пол и правда начал раздвигаться, а металлическая плита, на которой сидел шевалье, дрогнула!
Она стала неспешно наклоняться. Шевалье почувствовал, что куда-то медленно опускается. Металлические кольца не давали ему шевельнуться, однако благодаря отчаянному усилию он все-таки сумел заглянуть вниз. Плита, к которой был прикован шевалье, оказалась чем-то вроде гигантской гайки. И теперь эта гайка медленно, но верно сползала по спирали к краю болта. У Капестана потемнело в глазах. Он понял, что сейчас его могилой станет бездонный колодец, разверзшийся под плитой.
Шевалье предстояла самая ужасная смерть, которую только можно вообразить. Он умрет не от железа, не от воды и не от огня. Капестана убьет его собственный страх!
Глава 14
Мы не знаем, откуда взялся в Париже Бельфегор. Это был красивый, хорошо сложенный человек лет тридцати, черный, как ночь, очень любезный и обходительный. Его привезли в Италию, когда ему было пять или шесть лет от роду. Сначала он развлекал Марию Медичи, а потом королева подарила его Леоноре Галигаи. Когда его новая хозяйка перебралась во Францию, нубиец последовал за ней. Его назвали Бельфегором. Однако, хотя он и носил имя обитателя преисподней, это был славный малый. Впрочем, по натуре нубиец не был ни добрым, ни злым. В чем ему нельзя было отказать, так это в верности. Если Леонора отдавала Бельфегору приказ, он выполнял его, даже если при этом приходилось рисковать жизнью.