Капитанские повести
Шрифт:
19 ч 48 мин — 21 ч 10 мин
Портовая комиссия именовалась комиссией слишком пышно. С проверкой перед выходом в рейс прибыл всего один человек — заместитель главного капитана, давнишний знакомый Вячеслава Вячеславовича, когда-то они даже плавали на одном судне. Поэтому формальности были быстренько закруглены, но учебные тревоги заместитель потребовал проиграть все и вникал в них с большим тщанием. Пока матросы заводили
— Ну что, может, хватит? — спросил, наконец, заместитель и весело потер ручки. — К следующему рейсу устраните, сам приду проверить. Отбой, старпом.
Старпом шмыгнул вконец лиловым носиком, рукавом промокнул пот под чёлочкой и побежал давать отбой, а Вячеслав Вячеславович с заместителем пошли направо, в капитанскую каюту.
— Может быть, перекусим, Юрий Васильевич? — предложил Охотин.
— Можненько, — миролюбиво согласился заместитель.
— Чудненько, — поддакнул Охотин.
Похохотали.
Это были словечки стармеха с плавбазы «Воронеж», где они начинали морскую службу. Первое из них тамошний стармех употреблял перед стопкой, второе — после нее. Эти словечки для Вячеслава Вячеславовича и заместителя означали конец формальностям и возможность возврата к отношениям их непринужденной юности.
Вячеслав Вячеславович нажал кнопку буфетного звонка. Явилась Глаша и с ней красивая кареглазая девушка, почти девочка, с трепетными бровями.
— Гм, — сказал Вячеслав Вячеславович, — как вас зовут?
— Шидловская, Марина, — тихо ответила та.
— Мария ее зовут, — ревниво вставила Глаша, — я ей дела сдаю. Звали, Вячеслав Вячеславович?
— Да. Сделайте мне перекусить чего-нибудь, пожалуйста, немедля.
— Хорошо.
Глаша быстренько открыла буфет, достала свежую скатерть, сервировку, посуду, на ходу объясняя Марине, где что лежит и как что надо делать.
— А штормовки, рейки вот эти, в порту никогда не ставь, Вячеслав Вячеславович их не любит…
Столик был накрыт.
— У артельщика там возьмите… — добавил Вячеслав Вячеславович.
Когда все было готово и девушки ушли, Юрий Васильевич, все так же весело потирая ручки, полностью скрываясь в кресле, так, что ножки его едва доставали до полу, оживленно сказал:
— А ты знаешь, Вячеслав Вячеславович, сегодня к ночи твой старик в порт приходит. Жаль, опять не встретитесь.
— Какой старик?
— Михаил Иваныч…
— Он же в Дубоссарах дачу достраивает!
— Э, брат, отстал ты. Бросил старик свою пенсию. Уломал самого! Я его перед рейсом проверял,
— Значит, не утерпел Михаил Иваныч… А что ему иначе-то? Он кроме моря и земли не знает.
— Угу. И три дочери еще не замужем. Задумаешься…
— Может быть, и это. Я думаю — по двадцать капель за стариков, за Михаила Иваныча. Все-таки они нас учили…
— И за ваш счастливый рейс!..
Едва портовая комиссия убыла с борта, позвонил стармех:
— Вячеславыч, приняли мазут, Вячеславыч. На морскую вахту перешли, Вячеславыч.
— Добро. К двадцати одному схему на три генератора наберите, поплывем.
— Наберем, Вячеславыч. Как у тебя самочувствие-то, Вячеславыч, уж больно неважно ты утром выглядел…
— Спасибо, нормально.
— Ну и ладно, Вячеславыч…
Вячеслав Вячеславович походил из угла в угол по кабинету. Слышно было, как с правого борта, внизу, ругается капитан бункеровщика:
— Выбирай швартов быстрее! Зацепился? Я тебе покажу — зацепился! Не видишь, разворачивает! Тимохин, помоги этому терапевту!
Вячеслав Вячеславович улыбнулся: тоже, придумали ругательство. Интересно, чем это ему врачи досадили?
У Ирины муж тоже врач. И, наверное, хороший парень, иначе стала бы она так плакать… Нельзя от нее было уходить, а я ушел. Не первая такая?.. Хватит мне, пожалуй, морские узлы завязывать и развязывать… Зайти бы к ней сейчас, а бросаю, как всех прежних, черт меня побери! Как только в море выйдем, отстукаю ей радиограмму. Хорошую. Надо, чтобы хорошую, плохую нельзя. Хотя бы рейс скорее прошел, что ли…
Вчера ему удалось схватить такси и даже уговорить шофера, чтобы он взял их всех впятером, благо ехать было под гору. Так и колесили вниз: Галина Сергеевна с шофером, а он с тремя женщинами сзади. Пока развозили всех по домам, понял, как на поворотах все теснее и теснее прижимало к нему Ирину и она не отодвигалась, только постукивала туфельками, потому что пол в автомобиле был ледяной. Галина Сергеевна выходила последней, обнадеживающе заглянула ему в глаза, чмокнула Ирину в щеку и исчезла в подъезде. Они стояли!
— Куда теперь-то? — скучно спросил шофер.
— Прямо, если можно, — ответила Ирина.
Машина тронулась, раскатилась по наледи, и Вячеслав Вячеславович как придержал Ирину за плечи, так и не выпускал даже тогда, когда они, замерзая, два квартала шли пешком.
Стыдно и радостно было уходить от нее утром, и он еще остановился в подъезде и перечитал в потемках список жильцов, пока не нашел под номером квартиры: Греков Л. Л. — Леонид Леонидович…