Капитул Дюны
Шрифт:
Это буду я.
Как поразительно выглядит эта анфилада комнат. Мурбеллу до сих пор не пускали в эту часть корабля. Она чувствовала себя выставленной напоказ всему свету. У нее не было такого ощущения даже тогда, когда она оказывалась, в открытом поле. Небольшие комнаты, сквозь которые она прошла, пока ее вели в помещение с амфитеатром, предназначались для оказания экстренной медицинской помощи: реанимационное оборудование, запах лекарств и антисептиков.
Ее привод в эту комнату не обсуждался, никто не отвечал на вопросы Мурбеллы. Прокторы привели ее сюда из класса старших
— Таков приказ Верховной Матери.
Поведение прокторов было само по себе достаточно красноречивым. Вежливым, но твердым. Они были здесь, чтобы не допустить бегства и доставить ее, куда надо. Я не буду пытаться бежать!
Где Дункан?
Одраде обещала, что он будет здесь во время испытания. Означает ли его отсутствие, что в действительности это не будет ее окончательным испытанием? Или, быть может, они спрятали его за полупрозрачную стену, сквозь которую он может видеть, но снаружи его не увидит никто?
Я хочу, чтобы он был рядом со мной!
Неужели они не знают, как управлять мною? Конечно, знают!
Им достаточно пригрозить, что они разлучат меня с этим человеком. Это все, что нужно, чтобы удержать и удовлетворить меня. Удовлетворить! Какое бессмысленное слово. Дополнить меня. Это лучше. Я уменьшаюсь, когда его нет. И он это знает, будь он проклят!
Мурбелла усмехнулась. Знает! Просто я так же дополняю его, как и он меня.
Как можно называть это любовью? Она не чувствовала слабости от приступов желания. Бене Гессерит и Досточтимые Матроны в один голос твердят, что любовь ослабляет. Но Дункан делает ее сильнее. Даже небольшое внимание с его стороны делает ее сильнее. Когда он утром подает ей чашку горячего чаю, он кажется ей вкуснее из-за того, что она принимает напиток из его рук. Может быть, нас связывает нечто большее, чем любовь?
Одраде и ее спутницы вошли на верхний ряд амфитеатра и, стоя там, внимательно рассмотрели одинокую фигурку, сидевшую внизу, на первом ряду. На Мурбелле было надето отороченное белой полосой платье старшей послушницы. Она сидела, упершись локтями в колени, положив подбородок на сжатый кулак, и внимательно смотрела на стол.
Она знает.
— Где Дункан? — спросила Одраде.
При этих словах Мурбелла встала и оглянулась. Вопрос подтвердил ее мрачные подозрения.
— Сейчас я все выясню, — сказала Шиана и вышла.
Мурбелла, не произнося ни слова, стояла, глядя в глаза
Одраде.
Мы должны получить ее, подумала Верховная Мать. Никогда еще Бене Гессерит так не нуждался в новых Сестрах. Какой маленькой казалась Мурбелла сверху, но как значительна была для Общины ее Личность. Овальное лицо, расширенное у бровей, являло собой образец спокойствия; этому она научилась в Бене Гессерит. Широко посаженные зеленые глаза, дугообразные брови; нет больше искоса брошенных взглядов и оранжевых сполохов. Маленький рот не гримасничает.
Она готова.
Вернулась Шиана.
Одраде приветствовала его скупым кивком. Он очень нервничает. Значит, Шиана все ему сказала. Хорошо. Это дружеский поступок. Ему могут понадобиться друзья.
— Ты будешь сидеть здесь и не двинешься с места, пока я сама не позову тебя, — сказала Одраде. — Шиана, будь рядом с ним.
Не говоря ни слова, Тамалейн тоже подошла к Дункану и встала с другой стороны. По едва заметному знаку Шианы они сели.
Одраде с Беллондой спустились в нижний ряд и подошли к столу. Шприцы, с помощью которых в рот вводили Пряность, были готовы, но не наполнены. Одраде знаком указала на шприцы и кивнула Беллонде, которая вышла за доктором Сукк, которая должна была следить за введением пряной эссенции.
Отодвинув стол от стены, Одраде принялась раскладывать ремни и подушки. Она действовала методично, стараясь не пропустить ни одну мелочь, чтобы все было разложено на маленьком лотке под столом, на специальной полочке. Вот ротовая подушка, которую используют для того, чтобы испытывающая муки Пряности Сестра не прикусила себе язык. Одраде удостоверилась в прочности подушки. У Мурбеллы очень сильные челюсти.
Мурбелла следила за действиями Одраде молча, стараясь не беспокоить Верховную Мать лишним шумом.
Вернулась Беллонда с эссенцией и принялась набирать шприцы. Ядовитая эссенция остро пахла горькой корицей.
Поймав взгляд Одраде, Мурбелла сказала:
— Я очень благодарна вам за то, что вы лично участвуете в этом.
— Она благодарна, — зло процедила сквозь зубы Беллонда, не отрываясь от своей работы.
— Оставь это мне, Белл, — сказала Одраде, повернувшись к Мурбелле.
Беллонда продолжала свое дело, но в ее действиях появилось что-то новое. Она стерла себя! Мурбелла не раз поражалась тому, как ловко послушницы стирали с лица всякое выражение, оказываясь в присутствии Верховной Матери. Они здесь, но их нет. Мурбелла так и не научилась в полной мере пользоваться этим инструментом, даже перейдя с первой ступени на вторую. Что, Беллонда тоже не умеет этого делать?
Глядя в упор на Мурбеллу, Одраде заговорила:
— Мне известно, какие предубеждения ты лелеешь в своей груди, какие ограничения ты накладываешь на свою верность и преданность нам. Это хорошо. Я не стану спорить с тобой относительно этих предубеждений потому, что по большому счету все эти предубеждения и сомнения присущи и нам.
Искренность.
— Разница заключается, если ты этого не знаешь, в чувстве ответственности и в ее мере. Я отвечаю за Общину Сестер, более того… сейчас я отвечаю за ее выживание. Это тяжкая ответственность и часто я рассматриваю ее весьма желчно.
Беллонда хмыкнула.
Одраде, сделав вид, что ничего не заметила, продолжала:
— Община Сестер Бене Гессерит стала очень угрюмой с времен Тирана. Встреча с вашими Досточтимыми Матронами не добавила нам хорошего настроения. Досточтимые Матроны пахнут смертью и разложением. Они тихо и молча скатываются вниз по наклонной плоскости.