Капитул Дюны
Шрифт:
— Ну? — В конце концов это именно она задала вопрос.
— Возможно, это говорит лишь о том, что она никогда не тратит энергию попусту. Но я согласна с Там. Испытание поможет расставить все точки над «i».
— Не совершаем ли мы ужасную ошибку? — усомнилась Беллонда.
Что-то в тоне Беллонды подсказало Одраде, что та произвела суммацию ментата. Она увидела, что я намерена сделать.
— Если ты знаешь лучшие способы, то открой их нам, — сказала Одраде. Или успокойся.
Наступило тяжелое
Любые боги, помогите нам! И я, будучи членом Бене Гессерит, слишком агностик, чтобы творить эту молитву для чего-то большего, чем осуществление всех мыслимых возможностей. Не открывай мои намерения, Белл. Если ты знаешь, чего я хочу и что я сделаю, то ты понимаешь, что все должны увидеть это в свое положенное время.
Беллонда вывела Одраде из раздумий кашлем.
— Мы будем есть или болтать? На нас уже смотрят.
— Может быть, нам стоит еще раз пойти к Сциталю? — спросила Шиана.
Это попытка отвлечь мое внимание?
— Не давайте ему ничего! Это наш резерв. Пусть попотеет!
Одраде внимательно посмотрела на Беллонду. Она просто дымилась от необходимости молчать о решении Одраде. Она избегала встречаться взглядом с Шианой. Ревность! Беллонда ревнует Шиану!
— Я всего-навсего советник, но… — заговорила Тамалейн.
— Прекрати, Там! — огрызнулась Одраде.
— Там и я обсуждали этого гхола, — сказала Беллонда (Айдахо всегда был «этот гхола», когда ей было угодно говорить о нем гадости). — Почему он вообразил, что ему позволено общаться с Шианой на секретном языке?
Она уставила на Шиану тяжелый взгляд.
Одраде видела, что подозрения обоюдны. Она не принимает объяснений. Неужели она отбрасывает эмоциональные переживания Айдахо?
Шиана быстро заговорила:
— Верховная Мать все объяснила!
— Эмоции! — язвительно воскликнула Беллонда. Одраде, к своему удивлению, повысила голос:
— Подавление эмоций — это признак слабости.
Кустистые брови Тамалейн взлетели вверх от крайнего изумления.
В разговор вмешалась Шиана:
— Если он не поддастся, то мы сломаемся.
Прежде чем Беллонда успела ответить, заговорила Одраде:
— Лед можно раздробить или растопить. Ледяные девы уязвимы к единственной форме атаки.
— Я голодна, — произнесла Шиана.
Предложение мира? Никто не ожидал роли миротворца от Мышки.
Тамалейн встала.
— Рыбный суп. Надо поесть рыбы, пока не исчезло наше последнее море. Нам вряд ли хватит хранилищ с нулевой энтропией.
Погруженная в параллельный поток сознания, Одраде едва заметила, что ее соратницы направились к прилавкам кафетерия. Обвиняющие слова Тамалейн напомнили тот второй день инспекционной поездки после решения об уничтожении Великого Моря. Стоя в тот день у окна рядом с Шианой, Одраде следила за полетом чайки на фоне дюн Пустыни. Взмахивая крыльями, птица стремилась к северу; она стала чужой в родных местах, и от этой ностальгической ноты казалась еще прекраснее.
Белые крылья сверкали в лучах рассветного
Морская птица одинока, она адаптируется.
Мы адаптируемся. Мы действительно адаптируемся.
Эта мысль не давала покоя. Ничто не предвещало скорого отдыха. Скорее, их ждали большие потрясения. Одраде чувствовала себя выбитой из привычной колеи. Не только ее возлюбленный Капитул, но и все человечество теряло старые очертания и принимало новые формы. Вероятно, вполне оправданно, что в этой новой вселенной Шиана продолжала скрывать многое от Верховной Матери. А она точно что-то скрывает.
Язвительный голос Беллонды вернул Одраде к окружающей действительности.
— Если ты не хочешь себя обслужить, нам придется о тебе позаботиться. — Беллонда поставила перед Одраде тарелку с аппетитным рыбным супом. Рядом с тарелкой лежал кусок чесночного хлеба.
Когда все попробовали суп, Беллонда отложила ложку и тяжелым взглядом посмотрела на Одраде.
— Уж не хочешь ли ты предложить нам «любить друг друга» или еще какой-нибудь подобный вздор?
— Спасибо вам за то, что вы принесли мне еду, — сказала Одраде.
Шиана проглотила ложку супа с блаженной улыбкой.
— Восхитительно!
Беллонда снова принялась за еду.
— Все нормально, — но она услышала за этими словами кое-что другое.
Тамалейн ела, словно выполняла какую-то работу, переводя взгляд с Шианы на Беллонду. Потом она взглянула на Одраде. Там, казалось, не возражала против ослабления эмоциональных ограничений. Во всяком случае, она не высказывала возражений вслух, хотя именно старые Сестры были против всяких послаблений.
Любовь, которую столь ревностно отрицала Община Сестер, была всюду, думала Одраде. Она проявлялась как в большом, так и в малом. Как много способов существует для приготовления изумительной, полезной пищи, рецепты блюд были истинным воплощением любви — старой и новой. Этот суп, который буквально ласкал язык; его зарождение крылось в любви: жена готовила суп из наловленной мужем рыбы, которую он не смог продать.
Сама сущность Бене Гессерит зиждилась на скрытой любви. Как еще можно было служить тем невысказанным нуждам, которые всегда испытывало человечество? Зачем еще работать для усовершенствования человека, если не во имя любви?
Беллонда собрала остатки супа куском хлеба. Она проглотила деликатес, вид у нее был задумчивым.
— Любовь ослабляет нас, — сказала она, но в ее голосе не было убежденности.
Эту фразу с равным успехом могла произнести послушница первой ступени, это была цитата из Кодекса. Одраде скрыла удивление и произнесла еще одну фразу из катехизиса послушниц:
— Берегись жаргона. Обычно он скрывает невежество и несет малое знание.
В глазах Беллонды появилось уважительное внимание.