Капкан для Джонни
Шрифт:
Ивсхэм величественно улыбнулся.
— Когда вы открыли дверцу сейфа, вас тут же запечатлело автоматическое фотографирующее устройство. Фотография затем помещается на регистрационную карточку, с ней сверяются всякий раз при затребовании ключа сейфа.
— Скажите, пожалуйста, все предусмотрено…
— А теперь, мистер, не пора ли нам пройти и уладить некоторые формальности?
— Хотелось бы проверить содержимое этого чемодана прежде, чем запереть его в сейф, — был мой ответ. — Позвольте присоединиться к вам через несколько
— Разумеется. Вы знаете, где меня найти. Охранник проводит вас к лифту.
Ивсхэм удалился, а я открыл чемодан, достал десять купюр по сто долларов, сумма достаточная, чтобы продержаться несколько дней. Засовывая пачку денег во внутренний карман пиджака, почувствовал рукоять пистолета двадцать второго калибра, другой пистолет остался в машине, а так как пара пистолетов была явно ни к чему, то решил положить двадцать второй в сейф. Потом сунул туда чемодан и запер дверцу.
Спустя четверть часа отправился по адресу: бульвар Франклина, 3945, квартира номер четыре.
Я увидел большое старое здание, окруженное садом. Проехал до следующего перекрестка, где стояла автозаправочная станция. Загнал машину на стоянку рядом.
К двери дома вела прямая короткая аллея. Знал, что приходить сюда очень рискованно, но убеждал себя, что если удастся проникнуть в этот дом, то смогу обнаружить там нечто, способное заставить вспомнить прошлое, — письма, какие-нибудь фотографии, может быть, даже личный дневник. Игра стоила свеч. Вошел в вестибюль. Напротив двери наверх вела лестница. Квартира номер четыре располагалась на четвертом этаже. Достав пистолет, прижал его к бедру, потом позвонил.
Долгое время никто не отвечал. Я ждал, уверенный, что некому открыть, но был готов к любой неожиданности. Позвонил снова. Слышал, как в квартире раздается звонок. Потом там появился новый звук, все тело напряглось: это был звук шагов.
Приготовился стрелять, дверь открылась. Передо мной стояла девушка с короткими волосами цвета темной меди. Ее удивленные большие глаза голубели словно летнее небо.
Это была Джинни! Я смотрел на нее, будто окаменев. Ее появление сорвало пелену тумана, который обволакивал мой разум.
— О, Джонни! Ты вернулся! — вскричала девушка.
Остальное произошло одновременно. Глаза ее внезапно округлились от ужаса. Я услышал какой-то шорох, и ослепительный свет вспыхнул вдруг у меня в мозгу. Падая, старался заключить ее в объятия, дергался как бешеный, но Джинни здесь больше не было. А я все падал и падал, проваливаясь из настоящего в прошлое.
Кричала женщина, но это была не Джинни. Я поднял руку, тяжелую, словно налитую свинцом, и стал шарить вокруг себя, но ничего не обнаружил. Попытался сесть, но это оказалось мне не по силам. Внезапно женский крик прекратился. Было слышно только мое прерывистое дыхание.
— Джонни!
Мне известен был этот голос, голос из прошлого, голос Деллы. Сделал усилие, чтобы все вспомнить. Снова почувствовал
— Вставай же! Боксируй! Вставай, слабак!
Наконец удалось открыть глаза. Кругом была темнота. Куда исчезли все прожекторы стадиона? Поймал себя на мысли, что думаю, не ударил ли меня Кид каким-нибудь молотком, может быть, из-за этого я ослеп?
— Джонни! Скажите хоть что-нибудь! Вы ранены?
Надо мной склонилась Делла, а над ее головой, на небе, вырисовывались какие-то деревья. Тут я вспомнил скрежет столкнувшихся автомобилей и вновь почувствовал, как взлетаю на воздух.
— Все в полном порядке, — ответил я. — Оставьте меня в покое. — Провел рукой по лицу. Оно было влажным и липким. — Что произошло?
— Вы должны подняться и помочь мне, — сказала Делла торопливо. — Мне кажется, он мертв.
— Кто мертв?
— Да Поль же! Идемте, Джонни, хватит сидеть! Помогите мне!
— Хорошо, хорошо. Еще минуту, пожалуйста.
Наконец удалось встать на колени, но от острой пронизывающей боли раскалывалась голова. Через несколько минут я все же кое-как встал, pro, не поддержи меня Делла, конечно же, снова бы упал.
Поль лежал на боку рядом с «бентли», сплющенным, как консервная банка. Голова его покоилась на руке, одно колено упиралось в подбородок.
Я присел рядом с Полем на корточки и перевернул его. Поль мягко перекатился на спину, а голова так и осталась лежать на руке: он сломал себе шею. Я взял его за руку и попытался нащупать пульс, но понял, зря теряю время. Делла опустилась рядом со мной на колени. Она дрожала всем телом.
— Он мертв, — сказал я.
Она ничего не ответила, только пальцы ее судорожно сжали мое плечо.
— Оставайтесь здесь, — сказал я, поднимаясь. — Пойду посмотрю, может быть, найду кого помочь нам.
— Вы уверены, что он мертв? — спросила она жестким, холодным тоном.
— У него сломан позвоночник.
Делла встала и отошла к дереву, оперлась о него. Волосы растрепались, юбка была разодрана, чулок на ноге повис гармошкой. Луна сквозь ветви деревьев освещала ее лицо. На носу виднелось кровавое пятно. Она смотрела мимо меня, как человек, который глубоко задумался, готовясь принять срочное решение.
— Тут рядом другая автомашина, Джонни. Пойдите взгляните, что там с шофером.
— А где «кадиллак»?
— Исчез куда-то. Они, видимо, решили, что все погибли.
Медленно, чувствуя себя еще оглушенным, я отправился на шоссе. Несмотря на свет луны, мне понадобилось несколько минут, чтобы разглядеть второй автомобиль. Он врезался в деревья, которые росли по другую сторону дороги, и лежал на боку. Это был огромный «паккард».
Взглянул в разбитое стекло дверцы. Водитель сидел за рулем, в широко раскрытых глазах застыл ужас. Рулевая колонка пронзила насквозь его грудь, словно копье.