Капкан для принцессы
Шрифт:
Вот в этом-то и заключалась вторая причина Лолиного прекрасного настроения. Все их с Леней труды и риск были не напрасны. Это правильно: каждый труд должен был оплачен, и Лола предпочитала получать свою плату в твердой валюте. В конце концов, эти деньги они с Ленькой заработали честным трудом.
Осознав эту мысль, Лола даже засмеялась. Кажется, впервые в жизни она заработала деньги не мошенничеством, а честным трудом, если не считать, разумеется, деньгами те жалкие гроши, которые она зарабатывала, играя в театре.
Перед ними поставили задачу: найти дочку миллионера. И они с Леней ее блестяще выполнили. Но, Господи,
Лола вспомнила, как валялись они с Маркизом на полу в деревенском доме, не в силах пошевелиться, когда Вольф вколол им какую-то гадость, и ее передернуло. Вольф мертв, больше некого бояться. Ей нужно отдохнуть и привести себя в порядок. Но в той коммуналке, куда притащил ее Ленька, этого никак не сделаешь, там даже ванны приличной нет – так, одно безобразие. Лола поймала свое отражение в витрине магазина и встревожилась: вид слегка поникший. Разумеется, такой стресс, да еще бессонная ночь впридачу, но все же необходимо заняться собой.
В свою собственную квартиру она не может заявиться, но зато она может поехать в то место, где они с Леней жили, пока не стали скрываться от людей Вольфа. Заодно и вещи свои соберет. Еще чего Ленька выдумал, чтобы она бросила свои любимые тряпки!
И Пу И она тоже прихватит, ему нужно повысить жизненный тонус. Конечно, если сначала пинать песика ногами, а потом оставлять на всю ночь одного в запертой машине, на это никаких собачьих нервов не хватит.
Лола вихрем ворвалась в комнату к Зинаиде Викентьевне. Старушка вязала, рядом на диване устроился Пу И. Он лежал на боку, вытянув лапы и тяжело вздыхал.
– Что-то он недомогает, – озабоченно проговорила Зинаида, – и кушал утром плохо.
– Пуишечка! – умилилась Лола. – Я тебя вылечу от хандры.
Она подхватила песика, чмокнула Зинаиду в сухую морщинистую щеку и убежала, сказав, что вернется не скоро.
В квартире, где жили они с Маркизом недолгое время по приезде, ничего не изменилось. Вещи были брошены так, как оставила их Лола, на мебели лежал слой пыли, видно было, что никто в квартире не появлялся.
Лола собрала чемоданы, чтобы потом не отвлекаться, после чего занялась Пу И. Она растворила в тазу специальный собачий шампунь и выкупала песика в ароматной теплой воде, потом закутала его в махровое полотенце, обсушила и расчесала щеткой. Пу И съел два ореховых печеньица, запил водичкой и пришел в благостное расположение духа.
Настало время заняться собой. Лола наполнила ванну теплой водой и налила щедрую порцию лавандовой пены. Лаванда снимает усталость и стресс, а также успокаивает. Это именно то, что нужно Лоле в настоящий момент.
Лола нежилась в ванне. Рядом на табуретке на толстом махровом полотенце дремал просыхающий Пу И. Из магнитофона доносилась тихая китайская музыка, что тоже способствовало полному расслаблению.
«Нужно отдохнуть, – думала Лола, – здесь скоро начнется мерзкая осень, а после – не менее мерзкая зима. Нужно уехать куда-нибудь на юг… Теплое море, ласковое солнце, экзотические фрукты… Или теплая южная ночь, бархатно-черное небо, усыпанное звездами, музыка, пары, танцующие в объятиях друг друга…» Лола представила, как она скользит под пальмами в объятиях… В чьих же объятиях ей хотелось бы оказаться? Антона Кузовкова? Бр-р! Ее даже передернуло, несмотря на ласковую теплую
И в этот момент грубая реальность вторглась в ее сладостные грезы: дверь ванной комнаты с грохотом распахнулась, и на пороге, как тень отца Гамлета, возник разъяренный Маркиз.
– Оттягиваешься? – спросил он голосом, не предвещающим ничего хорошего.
Лола ушла по самый подбородок в пышную пену и обиженно проговорила:
– Стучаться надо, когда к даме в ванную припираешься!
– Я стучался, – с еле сдерживаемым бешенством прорычал Маркиз, – я стучался и пытался дозваться тебя, но ты никак не реагировала на мои вопли!
– Я мечтала, – скромно сообщила Лола, потупив глазки, – а когда я мечтаю, я, может быть, действительно… не реагирую на примитивную действительность вроде стука в двери. Но ты, в принципе, можешь остаться. Раз уж вошел.
– Я уже подумал, что ты утонула, – закончил Маркиз с первым вопросом повестки дня и немедленно перешел ко второму: – Объясни-ка мне, что там случилось с кассетой. Я почему-то подозреваю, что ты что-то о ней знаешь.
– С какой кассетой? – Лола подняла на него глаза, настолько невинные, что Маркиз окончательно утвердился в своем подозрении.
Подойдя к ванне, он закатал рукава и хладнокровно затолкал Лолу под воду, точнее – под густой слой ароматной пены. Подержав ее несколько секунд в подводном состоянии, он выпустил ее, дал немного отдышаться и повизжать, и ледяным тоном произнес:
– Кажется, именно так настоящие профессионалы проводят допрос третьей степени. Мне, конечно, до них еще далеко, но с твоей помощью я имею все шансы повысить квалификацию. Так что ты мне можешь рассказать про эту чертову кассету?
– Ты имеешь в виду ту пластмассовую коробочку, которая валялась на полу в том ужасном деревенском доме, где нас едва не убили и где Пу И перенес ужасный нервный стресс?
– Я тебя сейчас действительно утоплю! – рявкнул Маркиз. – Ты прекратишь наконец эту дурацкую игру? Я имею в виду кассету, на которую покойный Вольф записал секретный бред Моники! Проклятую кассету, из-за которой меня только что чуть не отправили на тот свет!
– Ленечка! – испуганно вскрикнула Лола. – Разве все неприятности еще не кончились?
– Теперь уже, кажется, кончились. – Маркиз присел на край ванны и тяжело вздохнул. – Ну, наконец, ты расскажешь мне про кассету?
– Конечно, Ленечка! Она валялась на полу, а вокруг творилось черт знает что, все стреляли друг в друга, и я уже думала, что мы не переживем этой ночи, и на всякий случай сунула кассету в карман.
– Ну ты даешь! – воскликнул Маркиз, поразившись ее удивительной, поистине женской логике.
– А что – это очень плохо? Не надо было ее брать?
– Не то плохо, – снова вздохнул Маркиз, – что ты ее взяла, а то плохо, что ты ничего мне об этом не сказала. Если бы я знал, что кассета у тебя, я отдал бы ее этому разведчику, Шмидту, и забыл бы как страшный сон… Где она у тебя, горе мое?
– Вон там, в сумочке! – Лола выпростала из пены руку и показала на черную кожаную сумочку, валявшуюся на полу.