Капкан для принцессы
Шрифт:
– Который из них? – лаконично спросил он Маркиза.
Леня склонился над снимками и мгновенно указал на вторую слева фотографию:
– Это Вольф.
– Понятно, – кивнул его собеседник и убрал фотографии обратно в карман. – Продолжайте.
Леня продолжил свой рассказ.
Он рассказал о том, как они с Лолой начали поиски в России – о том, как он узнал, когда и кем была сделана «посмертная» фотография Моники Тизенхаузен, а Лола познакомилась с бывшим мужем Моники Антоном Кузовковым.
Конечно, Леня умолчал о том, каким способом он получил свою информацию, и о
Затем он рассказал о том, как они с Лолой узнали об убийстве фотографа Расторгуева и нашли Ларису Куликову, бывшую любовницу Антона, которая и послала герру Тизенхаузену фотографию Моники, послужившую причиной всей операции; рассказал о том, как от Ларисы они узнали о Левоне Мкртчяне, архитекторе, который привез Расторгуева в загородный дом, где тот и сфотографировал Монику.
Шмидт внимательно слушал каждое слово и не сводил с Маркиза своих внимательных недоверчивых глаз, и Лене казалось, что его проверяют на детекторе лжи.
Он рассказал Шмидту об удивительно своевременной смерти Левона Мкртчяна, едва не оборвавшей все нити, ведущие к Монике, и о том, как они все же нашли загородный дом, где та скрывалась после инсценировки своей смерти, и как от уволенного охранника узнали о поездке к доктору Длуголенскому.
Затем Маркиз рассказал о том, как Вольф похитил Лолу, чтобы вернуть себе утраченный контроль над операцией, и о том, как он, Маркиз, перед тем, как ехать в деревню, где Моника Тизенхаузен пряталась, дожидаясь завершения преображения своей внешности, угнал машину крупного уголовного авторитета, чтобы бандиты своим вмешательством нарушили планы Вольфа и внесли смятение в ряды противников…
Когда Маркиз приступил к рассказу о ночных событиях в деревне Катыши, Шмидт стал предельно внимателен. Он просил повторять некоторые эпизоды, достал блокнот и время от времени делал в нем пометки массивным золотым «паркером». Особенный интерес у него вызвало описание того, как Вольф извлекал информацию из подсознания Моники Тизенхаузен. Шмидт долго и подробно расспрашивал Леню о том, как выглядели препараты, которые Вольф вводил девушке, и прибор, издававший отвратительное комариное гудение.
Когда Маркиз подошел к концу своего рассказа, Шмидт еще раз спросил его:
– Значит, вы не знаете, куда делась кассета, на которую Вольф записал продиктованный Моникой текст?
– Там творился такой ад, – Леню передернуло от воспоминаний о той ужасной ночи, – я только пытался уцелеть в этой бойне и спасти Лолу… Но я видел, что Виктор – тот высокий смуглый мужчина, который сопровождал Монику и, по-видимому, единственный из участников перестрелки остался в живых, – спрятал к себе в карман диктофон Вольфа, прежде чем выскочить в сад. Наверное, он же подобрал и первую кассету, на которой была записана большая часть шифрованного текста…
Шмидт внимательно посмотрел на Маркиза своими желто-карими глазами. Должно быть, его внутренний детектор лжи дал положительный ответ, во всяком случае кареглазый человек
– Еще один вопрос, – сказал он, немного помолчав. – Вы упоминали о том, что Вольф называл имя потенциального покупателя информации, с которым намеревалась встретиться Моника Тизенхаузен после завершения преображения внешности. Не могли бы вы попытаться вспомнить, какое имя называл герр Вольф?
Маркиз уставился в пол, напряженно вспоминая страшную ночь в Катышах, слова Вольфа…
– Кажется, он говорил, что Моника со своими партнерами собиралась лететь в Бейрут…
– В Бейрут, вы уверены? – В желто-карих глазах Шмидта зажглись искры острого интереса. – А имя, имя покупателя вы не запомнили?
– Какое-то арабское имя… Ибн Фархад… или ибн Фаттах… или ибн Феллах…
– Может быть, ибн Фаллах? – Шмидт попытался придать своему голосу обычное равнодушие, но это плохо ему удалось.
– Да, точно, именно ибн Фаллах! – подтвердил Леня.
– Что ж… – Шмидт опустил свои тяжелые веки и откинулся на спинку кресла. – Вы оказали мне посильную помощь, я вам крайне признателен за это и постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы урегулировать ваши отношения с полицией земли Северный Рейн – Вестфалия; однако на вашем месте я избегал бы поездок в Германию, по крайней мере некоторое время. Ну, естественно, денежные премии, причитающиеся вам от страховой компании за обнаружение Моники Тизенхаузен, о которых только что говорил вам господин Лангман, вы сможете беспрепятственно получить в любой другой европейской стране…
– Могу я в свою очередь задать вам несколько вопросов? – спросил Леня, подавшись вперед. – Раз уж вы удовлетворили свое любопытство, я хотел бы удовлетворить свое…
– Я не удовлетворял любопытство, – поморщился Шмидт, – я выяснял важнейшие вопросы, связанные с безопасностью целого ряда государств… Но если уж вы хотите о чем-то спросить меня – попробуйте. – Немец поднял веки и с новым интересом уставился на Маркиза.
– Кто такой Вольф? И кто те два человека, которые прятали и охраняли Монику Тизенхаузен?
– На ваш первый вопрос я и сам хотел бы знать достоверный ответ, – проговорил Шмидт со вздохом. – Человек, который представился вам как Вольф, – одна из самых загадочных фигур европейской разведки. Он начинал в семидесятые годы как агент ЦРУ в Бельгии, но уже тогда его репутация была неоднозначной – никто достоверно не знал о его происхождении, предполагали, что он то ли серб, то ли албанец; имели место два или три эпизода, когда разведчики, участвовавшие в совместных с ним операциях, бесследно исчезали. Он каждый раз представлял убедительные объяснения, но эти объяснения уже перестали кого-нибудь убеждать. Кроме того, у него возникали недоразумения с использованием финансов. В конце концов руководство ЦРУ приняло решение отозвать его и провести полномасштабное расследование, но наш герой неожиданно исчез и обнаружился через год в качестве достаточно высокопоставленного сотрудника восточногерманской спецслужбы «Штази». Он представлял для западных разведок серьезную угрозу, поскольку владел чрезвычайно опасной информацией.