Капкан на «Медведя»
Шрифт:
Анатолий, как ей тогда казалось, искренне переживал за нее, проявляя удивительный такт и завидное умение утешать. "Знать бы, кто нанял за нами слежку… А, может, сам твой благоверный?"
Вересков? Несмотря на сложность ситуации, Зоя не могла не рассмеяться над таким предположением. Чтобы Вересков тайком за кем-то шпионил? Но даже если он и нанял каких-нибудь шустрых ищеек из частного сыскного агентства, зачем ему было нужно это вранье о "заказном письме", которое, кстати, очень легко проверить?
Позже, разбирая вещи, Зоя действительно обнаружила квитанцию на получение заказного
Словом, выхода у нее не осталось. С Вересковым они цивилизованно развелись, но главный удар ожидал ее впереди – через пару недель после того, как с почти двадцатилетним браком было покончено, скоропостижно умер гендиректор "Стройгиганта" Лугин и еще до того, как акционеры почти единогласно избрали Верескова главой компании, было ясно, кто его преемник (по крайней мере, самый достойный преемник).
Отношения с сыном-студентом у Зои резко охладели, когда она познакомила его со своим новым "спутником жизни".
А спустя еще некоторое время Анатолий выказал и свою истинную личину – когда Зоя завела речь о семейном бюджете.
Выказал… но позно, милочка, поздно. Теперь уже гордыня не позволяла ей признаться в том, что она променяла перспективного и чертовски надежного мужика на… альфонса. Да, вульгарного альфонса.
Но.... очень сложно лишить человек надежды. Зое (через общих знакомых) было известно, что Вересков все еще одинок и вроде матримониальных планов не строит (и даже избегает сборищ, где его могут свести с очередной претенденткой на вакантное место жены). Или рассчитывает, что она, Зоя, все же одумается? Нельзя же сбрасывать со счетов столько хороших совместных лет…
Конечно, сразу же на шею с покаянными речами она "Медведю" не бросится, но… мосты же наводятся постепенно? Правда, пока они с Вересковым лишь перезванивались, но, пожалуй, пора делать новый шаг вперед – встретиться.
Зоя твердо была намерена вернуть мужа.
* * *
2.
Высадив Ольгу у трамвайной остановки, он поехал в свой офис, мысленно полностью сосредоточившись на текущих делах. Ирина – секретарша во всех отношениях безупречная, – увидев его, тут же подала список тех, кто звонил во время его отсутствия. Вересков быстро пробежал его глазами.
– Спасибо. Сварите мне кофе покрепче, будьте добры, И, – он подумал о Ларсене. Скомканным каким-то оказался разговор с ним, а Ларсен, как и большинство талантливых людей, очень самолюбив… – Пригласите ко мне Ларсена. С проектом, над которым он сейчас работает.
Ирина кивнула и, как ему показалось, немного замялась.
– Да, Вячеслав Сергеевич… еще звонила ваша бывшая жена.
Оп. Очередная навозная лепешечка. Что ж сегодня они на него валятся одна за другой? Не имел он ни малейшего желания общаться с Зоей. Женщиной, жестоко его разочаровавшей после восемнадцати лет супружества. Но с другой стороны, может, не просто так она звонила? Может, у Димки какие-то проблемы? Хотя в последнее время о своих проблемах Дмитрий предпочитает докладывать
– И, конечно же, не сказала, по какому вопросу?
В зеленых (не как у него – цвета пыльной травы, а изумрудно – зеленых) глазах Ирины мелькнуло что-то вроде усмешки.
– Отнюдь. Но просила вас перезвонить ей.
– Спасибо, учту, – он зашел в свой кабинет. Что ж Зойка на мобильник звонить не стала? И тут же вспомнил, что сам же его отключил после звонка Олененка.
После некоторого колебания набрал номер бывшей супруги. Та отозвалась почти мгновенно – не иначе, ждала его звонка.
– Слава? Значит, тебе передали?
– Передали, что ты меня разыскивала. Надеюсь, ничего плохого не случилось?
– Н…нет, – словно бы с заминкой, – Но вообще-то это не телефонный разговор. Может, встретимся… завтра в обед, к примеру?
Первым побуждением было отделаться отговоркой, что чертовски занят, но потом верх взяла старая привычка (или просто порядочность).
– Хорошо. Завтра я отправляюсь обедать в "Ракушку", – назвал время, – Если тебя устроит, абонирую столик…
– Да, конечно, – ответила слишком поспешно, и по голосу ясно – волнуется. – Конечно. Я буду.
"Зачем?" – так и подмывало его спросить. Неужели не понимаешь, что на сей раз все гораздо серьезнее, чем было два года назад, когда он, безрассудно влюбившись в восемнадцатилетнюю девочку, племянницу старого друга, художника Скворешникова, – едва не бросил ради нее семью?
Он был почти уверен – Зоя спуталась со своим риэлтором в отместку за его позднюю любовь. И если б она использовала предоставленный им, мужем, шанс, если б откровенно призналась в своей ошибке (сейчас-то она наверняка поняла, какую совершила ошибку), он бы, скорее всего, простил ее. Ради того, что было прожито и пережито вместе. Ради единственного сына.
Но те снимки… это было хуже плевка в лицо. Это было похоже на подлый удар в спину. О каком сохранении семейного очага (о каком очаге?) могла идти речь, если этот очаг загадили, самым мерзким, пошлым образом загадили? Он даже порвал отношения с некоторыми из их с Зоей общих знакомых, теми, кто, по его предположению, мог знать о тех больших и ветвистых, которыми его наградила далеко не молодая и, скажем прямо, не слишком красивая супруга.
…В кабинет, предварительно постучав, заглянул зам, Мартынов, и Вересков тут же переключился на мысли о текущей работе.
Видит Бог, его слишком часто сегодня от нее отвлекали…
* * *
3.
…Домой он приехал в восьмом часу вечера. Джерри – золотистый спаниель – встретил, по обыкновению, широкой улыбкой и счастливым повизгиванием.
Засунув в микроволновку какие-то полуфабрикаты и выставив таймер, Вересков пристегнул к ошейнику Джерри поводок и направился в прилегающий ко двору скверик. Засидевшиеся на лавочках бабули поприветствовали его уважительно – как же, большой начальник… Он подумал, что они основательно перемыли кости Зойке – как это посмела бросить такого солидного, положительного, вдобавок – непьющего и некурящего? Нет, дело тут явно нечисто…