Капкан
Шрифт:
??????????????????????????Упёрлась ладонями в пол, зажмурилась, в кровь кусая губы и дожидаясь, пока он отстранится. Непроизвольно всхлипнула от облегчения. Беззвучно заревела, не в силах сдержать конвульсивный мандраж, содрогаясь всем телом от так долго душивших грудь слёз…
…Снова приближающиеся полупьяные голоса, чей-то хохот…
Обняла себя за плечи, сгорбилась, тыкаясь лбом в собственные дрожащие колени, старая стать как можно меньше, мечтая раствориться в этой чёртовой шторе, стать свербящей в носу пылью, слиться с холодной стеной…
Чувствовала,
Дурацкое ощущение, что шаги замедлились прямо напротив шторы, что голоса как по команде оборвались, словно прислушиваясь к нашему замершему дыханию…
Пульс в ушах. Неистовый неконтролируемый посыл в небеса…
Конечно, показалось. Смех и разговоры снова возобновились, уже гораздо дальше от нас, затихая с расстоянием…
Адам отдернул край портьеры, впуская в это уродливое тесное пространство неяркий свет коридора. Огляделся, потянул меня за локоть…
Послушно поднялась на ноги. Ненавидела его в этот момент — собственное тупое бессилие, признание его силы и полная капитуляция в управлении ситуацией, да ещё и дурацкий стыд за свой идиотский сейчас вид, за зареванное лицо, за дрожащие колени, за то, что десять минут назад ластилась к его плечу пушистой кошечкой, восседающей на выставочной подушечке, а сейчас ощущаю себя мокрой драной кошкой, зачем-то залезшей на дерево, но не сумевшей слезть и истошно вопящей от собственной дурости…
Куда? В зал? Серьёзно?
— Здесь подожди, — Адам сердито зыркнул на меня тяжёлым взглядом. Отпустил мою руку, оставляя меня стоять у стены перед поворотом в холл…
Да сколько угодно. Какая уже разница…
Закрыла лицо ладонями, почему-то уверенная в том, что сейчас непременно кто-то выйдет сюда, засыпет меня вопросами, догадается обо всём, испортит Верке день рождения… И я буду мяться как дура, смотреть в лицо лучшей подруге и лепетать бессвязные слова о том, что я просто подскользнулась, упала, мне было больно, и я расплакалась, а волосы сама расплела, потому что ударилась затылком…
— Пошли, — Адам снова вцепился в моё плечо, потянул обратно к ненавистной портьере…
Мимо. Дальше по коридору.
Выдохнула, провожая глазами это место, сейчас кажущееся ничем не примечательным. Чёрт, там же реально совсем нет свободного пространства… Как нас не спалили только…
Женский туалет?!
Сбавила шаг, неуверенно подняла глаза…
Ошиблась. Всего лишь находящаяся напротив комната матери и ребенка, запертая на ключ, которым Адам сейчас торопливо открывал замок. Надо же…
— Заходи, — он кивнул в проём темного помещения, пропуская меня вперёд, глядя в лицо так, словно сам ненавидел меня в этот момент.
В груди шевельнулась какая-то иррациональная благодарность за то, что он попросил ключ и привёл меня сюда…
Поджала губы, переступая порог. С надеждой оглянулась, боясь того, что он оставит меня одну…
Адам
Крошечная комнатка три на три метра. Раковина, пеленальный стол, большой мусороприёмник, кресло, микроволновка, шкафчики вдоль стены. Даже чайник на подставке под небольшим зеркалом. И смешные наклейки на всех поверхностях — самолетики, облачка, звёздочки, зайчики с морковкой, собачки в ошейниках с сердечками, медвежата с бочонками мёда…
Заревела. Сначала беззвучно, вытирая глаза кулаком, только всхлипывая через раз. Но буквально через несколько секунд почти в голос, хватая ртом воздух и содрогаясь всем телом. Отвернулась, не понимая, что меня больше бесит и выводит из себя — мрачный взгляд Адама, сама ситуация, саднящая задница или чёртовы весёлые наклейки на стенах…
Размазала слёзы по щекам, ещё раз обвела глазами комнату…
Адам молчал. Открыл кран, сосредоточенно вымыл руки, лицо… Оторвал бумажное полотенце, принялся тщательно вытирать ладони… Расстегнул ширинку, намереваясь в полной мере провести гигиенические процедуры…
Снова отвернулась. К горлу подступила тошнота. Господи, как я его сейчас ненавижу…
— Олесь, ну хватит, — раздражённый усталый голос, растерянный и почему-то упрекающий… — Давай, приводи себя в порядок…
Бля-я-ядь…
Оглянулась. Почему-то истерично усмехнулась сквозь слёзы и сопли, закрывая лицо ладонями…
— Уйди лучше. Я не могу при тебе задрать платье и привести себя в порядок! Я нихрена при тебе не могу, понял? И мне больно вообще-то… И я… Я…
Адам спокойно уставился мне в глаза, бережно вытирая член полотенцем и отбрасывая бумагу в ведро. Застегнул ширинку, оправил пиджак…
— Олесь…
Сука… Просто сука…
— Ненавижу тебя… — я снова беспомощно всхлипнула, ощущая покалывающую лёгкость в затылке.
Устремилась к раковине, и Адам отступил на шаг. Чувствовала, что больше просто не могу… Ощущала, как отвращение к себе, к нему, к происходящему становится просто невыносимым…
Открыла воду, оперлась ладонями о столешницу, сосредоточив внимание на искрящейся прозрачной струе, ударяющейся о фаянс, пузырящейся и разбрасывающей крошечные брызги, живительной влагой долетающие до моих воспалённых от расплавленной соли щёк…
Так долго сдерживаемая тошнота пересилила. Согнулась пополам, заходясь кашлем и хватая ртом воздух, больше не думая о том, как неприлично опустошать желудок при посторонних. Только прибавила воду, обливаясь потом, придерживая взлохмаченные волосы и захлёбываясь рыданиями от жалости к самой себе…
— Господи, Олесь… — Адам с полминуты стоял рядом, дожидаясь, пока закончатся спазмы. Наконец осторожно дотронулся до моих сгорбленных плеч, аккуратно собрал пальцами мои перепачканные колтуны в импровизированный хвост на затылке, придержал его одной рукой. Помочил под водой свободную ладонь, прижал прохладные мокрые пальцы к моему лбу… — Тише, ну…