Каприз леди Авроры
Шрифт:
– Как?
– юная леди отказывалась понимать то, про что он ей рассказывал.
Корт вздохнул, покачал головой:
– Присядь в кресло, лапа. Мне многое нужно тебе рассказать.
Аврора, не мигая, смотрела на перстень матери, затем послушно опустилась в кресло.
И рассказ молодого человека, действительно, вышел очень долгим. Даже, несмотря на то, что изъяснялся Шип, как обычно, кратко и четко.
– Это невозможно, - выдохнула Аврора, когда ее рыцарь смолк, потом глянула на перстень - доказательство того, во что она отказывалась верить.
– Но ты… Почему ты?!
– Я ведь говорил, -
– Сейчас я вижу то, чего не видел раньше.
– Как все странно, - пробормотала девушка, все еще рассматривая кольцо.
– Никогда не думала, что в сказку попаду…
– Даже тогда, когда дернула из замка с наемным убийцей?
– спросил, улыбаясь, молодой человек.
Аврора не могла не улыбнуться в ответ:
– Ну, убийца - это реальность. А то, что этот самый убийца видит душу императора, которого мечтал убить, и разговаривает с ним - разве такая история не тянет на сказку?
– Думаю, не нам судить, где сказка, а где жизнь. Раз такое произошло… Я сам тоже не думал, что попаду в такую переделку и стану твоим рыцарем и получу знания императора…
– Нет-нет, молчи, не порти сказку, - Аврора покинула кресло, чтоб приблизиться к Корту и прижать палец к его губам.
– Если мы в сказке, то она, как всякая порядочная сказка, должна счастливо закончиться. Ведь так?
– Знавал я сказки…
– Молчать!
– топнула ногой девушка.
– Ты становишься похожим на моего отца! Кстати, он сейчас где? Тут где-нибудь? Подсматривает? Подслушивает?
– и начала с опаской озираться.
Корт покачал головой, любуясь юной императрицей (ну не мог он не любоваться ею, даже после разговора о призраках и волшебстве):
– Его нет. Он передал мне многое из своей сути, но сам растворился в ночном небе…
– Вот и славно, - выдохнула Аврора, обвивая руки вокруг молодого человека и крепко-крепко прижимаясь щекой к его груди.
– Может, нельзя так говорить, но все равно славно. Потому что при папе я бы, наверно, не смогла тебя обнимать. Хоть он и благословил нас.
– Ты сияешь дивным золотом, лапа, - вдруг шепнул Корт и осторожно, словно касаясь чего-то чрезвычайно хрупкого, погладил волосы девушки.
– Как самая дорогая драгоценность мира. И греешь, как самый ласковый в мире очаг. Знаешь, почему лорд Ульдер присягнул тебе? Потому что он увидел то же, что вижу я. Твою доброту, милосердие. Оно временами сильнее стали…
– Поэтому ты не убил Ульдера? Ведь ты мог, первым же удачным ударом…
– Я мог. Но я хотел, чтоб ты вышла на сцену и явила ему себя, - лукаво улыбнулся Корт.
– И я не ошибся. Все случилось так, как я предполагал. Сегодня утром не я победил. Сегодня утром ты победила. Думаю: теперь твой советник станет твоим настоящим советником.
Аврора тоже улыбнулась:
– Да ты хитрец. Впрочем, чего еще ожидать от убийцы-Шипа? Именно хитростей. Ведь так?
– спросила, заглядывая ему в лицо.
– Совсем немного хитростей, - кивнул молодой человек.
– Ты видишь сияние? Неужели все сияет?
– Аврора продолжала рассматривать своего избранника; ей показалось, что Корт очень изменился: глазами, выражением лица; какая-то глубокая задумчивость таилась в его чертах. Раньше такого не было, или Аврора попросту не замечала, не обращала внимания? А ведь в самом деле - подумала девушка -
– Все сияет. Даже то, в чем нет жизни. Думаю, это потому, что жизнь всего касается и оставляет следы. Вот как на моих мечах, - Корт вытянул один из рубцов из ножен.
– Этот сегодня попил крови - ранил лорда Ульдера. И теперь его клинок полыхает красным огнем.
Аврора прикоснулась к оружию пальцем, осторожно, словно боялась разбудить спящую сталь.
– А я ничего не вижу, - сокрушенно призналась девушка.
Корт улыбнулся: из-за обиженно надутых губ и приподнятых бровей императрица Твердых земель стала похожа на ребенка, который огорчился, когда вместо желаемых сластей получил в подарок простую деревянную погремушку.
– Поверь: тебе и не нужно, - заверил Шип девушку.
– А перстень твоей матушки я сам очищу. Идет?
– А как?
– В реке…
Город Гримтэн покоился на холмах. А у подножия холмов текла-поспешала к далекому южному морю извилистая и широкая река Лулда. Она любила менять наряды. Зимой одевалась в белую и сверкающую броню, которая легко могла выдержать и закованное в сталь войско. Весной все это грозное великолепие трескалось и слезало с Лулды, как скорлупа с вареного яйца, уносились прочь льдины, и являлись лазоревым мартовским небесам темные, бурливые, холодные воды древней реки, отражались в них высокие стены и башни гомонившей столицы, украшенной разноцветными лентами и флагами к первым весенним праздникам. Прибавлялся день - и светлела Лулда, отогревалась под апрельским солнцем, становилась миролюбивей и ласковей. Она переставала гневно стегать волнами высокие берега и швырять строптиво узкие рыбацкие лодки. Ну, а летом преображалась речка в нарядный малахитовый поток, и в зеленых ее водах начинали мелькать спины крупных рыбин. Осенью Лулда вновь темнела, вновь сердилась, но не забывала себя украшать - пестрыми узорами из опавших листьев. Их щедро сыпали в реку прибрежные березняки, дубравы, ивняки…
Шип Корт натянул поводья, останавливая вороного, спешился и подошел к краю обрыва, чтоб посмотреть на воду.
– Темна. Слишком темна, - пробормотал он, чуть щуря глаза.
– Она не поможет. Слишком велика. Слишком многое в ней бурлит. Слишком часто люди входят в ее воды…
Он искал воду, способную очистить перстень леди Бетан. Ведь Авроре так хотелось носить кольцо матери. А Корту хотелось выполнить это ее желание.
Казалось бы, чего проще - ступай на берег Лулды и брось в темный осенний поток кольцо на прочном шнуре. Однако, воды реки не имели того света, который мог бы лишить злого нрава замаранный кровью перстень.
Поэтому Корт вернулся в седло, плотнее укутался в свой теплый плащ из волчьих шкур, спасаясь от резких порывов сурового, северного ветра, и направил вороного жеребца (одного из лучших скакунов императорской конюшни) к обширной березовой роще, сияющей на склонах дальнего холма вызолоченными листьями. Шип знал: там есть ручей-малыш. Ручей, у которого даже имени не было. Но он никогда не устает бороться с травой, что пытается его заглушить.
– Да, ты мал, но чист и звонок. Совсем как дитя, - улыбнулся Корт, опускаясь на колени перед крохотным, но звонким серебристым потоком.