Каприз
Шрифт:
— Так оно и есть, — сказал Пуаро сам себе. — Он приходил сюда с кем-то встретиться. Но с кем? — добавил он так, словно эта мысль пришла ему в голову слишком поздно. — И для чего?
Он дошел до поворота и посмотрел вдоль тропы. Молодого человека там уже не было. Вероятно, он счел благоразумным удалиться как можно скорее. Покачав головой, Пуаро повернул обратно. Поглощенный своими мыслями, он обогнул «каприз» с тыла и поднялся на ступеньки. Теперь наступила его очередь вздрогнуть. Там, низко склонив голову, стояла
— О, месье Пуаро, вы меня так напугали. Я не слышала, как вы вошли.
— Вы что-то искали, мадам?
— Нет… не совсем.
— Вы, вероятно, что-то утеряли. Уронили что-нибудь? А может быть, — сказал он с галантным и в то же время жуликоватым видом, — вы пришли на свидание и я, к величайшему моему сожалению, не тот, кого вы ждете?
Она пришла в себя.
— А разве утром приходят на свидание? — спросила она лукаво.
— Это зависит от возможностей. Порой мужья бывают очень ревнивы, — добавил он назидательно.
— Мой муж не ревнив, — сказала она с легкой небрежностью, за которой, однако, угадывались нотки горечи. — Он очень увлечен своими делами.
— Все жены упрекают в этом своих мужей, — заметил Пуаро. — Особенно мужей-англичан, — добавил он.
— Вы, иностранцы, намного галантнее.
— Мы знаем, — сказал Пуаро, — что раз в неделю (а предпочтительно три или четыре раза) мы должны говорить женщине о своей любви: разумно также принести ей несколько цветков, сказать два-три комплимента или уверить, что ей очень идет ее новое платье или шляпка.
— И вы это делаете?
— Увы, мадам, я не муж. Увы!
— Я уверена, вы об этом не жалеете. Вам нравится быть беззаботным холостяком.
— Нет-нет, мадам, все, что для меня потеряно в жизни, ужасно.
— А мне кажется, что мужчина, обзаводясь женой, поступает глупо.
— Значит, вы сожалеете о тех днях, когда вы рисовали в своей студии в Челси?
— Вы, кажется, все обо мне знаете, месье Пуаро.
— Я сплетник, мадам. Я люблю слушать о людях все. Вы и в самом деле жалеете? — спросил он.
— О, я не знаю.
Она нетерпеливо села на скамью. Пуаро сел рядом.
Ему еще раз предстояло стать свидетелем феномена, к которому он уже привыкал. Эта привлекательная рыжеволосая молодая женщина была готова рассказать ему то, о чем она дважды подумала бы, прежде чем рассказать англичанину.
— Я надеялась, — сказала она, — что, когда мы приедем сюда в отпуск, подальше от города, все станет на свое место… Но ничего не изменилось.
— Ничто?
— Нет, Алек по-прежнему мрачен… о, я не знаю… он стал замкнут. Я не понимаю, что с ним происходит. Его нервы на пределе. Ему звонят по телефону, оставляют какие-то странные записки, и он ни о чем мне не рассказывает. Это сводит меня с ума! Сначала я думала, что
Ее голос звучал несколько неуверенно, словно ее тревожили и другие мысли. Пуаро это заметил.
— Вам понравился вчерашний чай? — спросил он.
— Чай? — переспросила она удивленно. Казалось, ее мысли были далеко и теперь возвращались к действительности. — О да, — спохватилась она. — Вы не представляете себе, как это было утомительно. Сидеть в том душном шатре с паранджой на лице…
— В чайной палатке, наверное, тоже было душно?
— О, да! Но выпить чашку чая всегда приятно, не так ли?
— Вы только что искали что-то, мадам. Может быть, вот это? — Он протянул ей брелок.
— Я… о, да! О… благодарю вас, месье Пуаро. Где вы нашли его?
— Здесь, на полу, вот в этой трещине.
— Должно быть, я его когда-то уронила.
— Вчера?
— О нет, не вчера. Раньше.
— Но, мадам, я помню, что видел этот самый брелок у вас на запястье, когда вы предсказывали мне мою судьбу.
Никто не умел преподнести преднамеренную ложь так искусно, как это делал Эркюль Пуаро. Он солгал с такой уверенностью, что Пегги Легги потупила взгляд.
— Я точно не помню, — промолвила она. — Я лишь сегодня утром заметила, что его нет.
— Тогда я счастлив, мадам, — сказал Пуаро, — что могу вернуть его вам.
Она нервно поворачивала маленькую вещицу в своих пальцах.
— Благодарю вас, месье Пуаро.
Она встала. Дыхание ее было неровным, а глаза выдавали волнение.
Она поспешно вышла. Пуаро откинулся на спинку скамьи и медленно покачал головой.
— Нет, — произнес он вслух, — вчера она не ходила в чайную палатку. И не к чаю она спешила к четырем часам. Она приходила сюда — в «каприз». Отсюда недалеко до лодочного домика. Она с кем-то встречалась.
Он снова услышал звуки приближающихся шагов. Быстрых, нетерпеливых шагов. «А это, вероятно, тот, кого она ждала», — подумал он, улыбаясь.
Но когда в «каприз» вошел Алек Легги, Пуаро воскликнул:
— Я снова ошибся!
— Что? Что вы сказали? — возбужденно спросил Алек Легги.
— Я сказал, что я снова ошибся, — объяснил Пуаро. — А так как я ошибаюсь редко, это меня раздражает. Не вас я ожидал сейчас увидеть.
— А кого же? — спросил Алек Легги.
— Молодого человека, — быстро ответил Пуаро, — почти мальчишку, одного из тех, что носят ярко размалеванные черепахами рубашки.
Он был доволен эффектом, произведенным его словами. Алек Легги шагнул вперед.
— Как вы узнали? Как вы… Что вы хотите сказать? — проговорил он довольно сбивчиво.
— Я телепат, — ответил спокойно Пуаро и закрыл глаза.
Алек Легги сделал еще два шага вперед. Пуаро понимал, что перед ним стоял человек, доведенный до белого каления.