Каприз
Шрифт:
— Вы видите, — сказала она доверительно, — оно мне подмигивает.
Она вдруг разразилась смехом. Пуаро был несколько шокирован: это был громкий истерический смех.
— Хэтти, — донесся с другого конца комнаты голос сэра Джорджа. Голос был мягок и добр, но в нем чувствовалось и требование. Леди Стаббс перестала смеяться.
Пуаро продолжал в традиционном духе:
— Девонширские места великолепны! Не правда ли?
— Они красивы днем… когда нет дождя. Но здесь нет ночных клубов, — добавила она печально.
— А, понимаю: вы любите ночные
— О, да! — пылко ответила леди Стаббс.
— А почему вы их так любите?
— Там много музыки и можно потанцевать. Я надеваю свои самые лучшие наряды, браслеты, кольца. На других женщинах тоже красивые наряды и драгоценности, но мои лучше.
Она улыбнулась с нескрываемым удовлетворением. Пуаро вдруг почувствовал к ней жалость.
— И это вас очень развлекает?
— Да. И казино мне нравится. Почему в Англии нет казино?
— Мне это тоже интересно, — ответил со вздохом Пуаро. — Я полагаю, дух казино противоречит английской натуре.
Она посмотрела на него непонимающим взглядом, потом, слегка склонившись к нему, сообщила:
— Однажды в Монте-Карло я выиграла шестьдесят тысяч франков. Я поставила на двадцать седьмой номер, и он выиграл.
— Это, должно быть, очень волнует, мадам.
— О, да! Джордж дает мне деньги на игру, но я обычно проигрываю, — сказала она с грустью.
— Это печально.
— О, это не имеет значения. Джордж очень богат. Хорошо быть богатым, не правда ли?
— Очень хорошо, — ответил вежливо Пуаро.
— Если бы я не была богатой, я, наверное, была бы похожа на Аманду.
Она перевела взгляд на мисс Брэвис за чайным столом и внимательно и бесстрастно стала изучать ее.
— Вы не находите, что она очень уродлива?
В этот момент мисс Брэвис подняла голову и посмотрела в ту сторону, где они сидели. Леди Стаббс говорила негромко, но Пуаро подумал, не услышала ли мисс Брэвис ее слов. Он отвернулся, и его взгляд встретился с насмешливым взглядом капитана Уорбартона.
Пуаро постарался переменить тему разговора.
— Вы были очень заняты в подготовке к празднеству? — спросил он.
— О, нет, — Хэтти Стаббс покачала головой. — Мне кажется, что это очень скучное и очень глупое занятие. В поместье ведь есть слуги и садовники. Почему бы им не заняться этой работой?
— О, моя дорогая, — вмешалась миссис Фоллиат. Она только что подошла и села возле, на диване. — Эти сословные принципы вам были внушены, когда вы воспитывались на своем острове. Но в наши дни жизнь в Англии, к сожалению, совсем другая. Сейчас почти все нужно делать самому, — добавила она, вздохнув.
Леди Стаббс пожала плечами.
— Я считаю, что это глупо. Какой же тогда смысл быть богатым, если все нужно делать самому?
— Не все, — миссис Фоллиат улыбнулась ей, — а только кое-что. Я сама люблю возиться в саду или готовиться к празднеству, вроде завтрашнего.
— Оно будет похоже на вечеринку? — спросила леди Стаббс с надеждой.
— Да. Но только будет много-много людей.
— Как в Эскоте [6] ?
6
Место скачек близ Виндзора.
— Ну, не совсем как в Эскоте, — сказала миссис Фоллиат и мягко добавила: — Но вы должны попробовать, и вам понравятся сельские обычаи, Хэтти. Вам следовало бы помочь нам утром, а не лежать в постели до чая.
— У меня болела голова, — капризно объявила Хэтти. Ее настроение вдруг изменилось, и она нежно улыбнулась миссис Фоллиат.
— Но завтра я буду послушная и буду делать все, что мне скажут.
— Это будет очень мило с вашей стороны, дорогая.
— А у меня сегодня новое платье. Его принесли утром. Поднимитесь со мной наверх и взгляните на него.
Миссис Фоллиат колебалась. Леди Стаббс встала.
— Вы должны пойти, — сказала она настойчиво. — Пожалуйста. Платье такое красивое! Пойдемте!
— О, с удовольствием…
Миссис Фоллиат усмехнулась и встала.
Когда вслед за высокой фигурой Хэтти сна выходила из комнаты, Пуаро взглянул на ее лицо и был поражен: вместо недавней улыбки оно выражало крайнюю усталость и скуку. Казалось, на какой-то момент она утратила бдительность и стала безразлична к соблюдению светских приличий. И даже больше: возможно, она страдала какой-нибудь болезнью, о которой, подобно многим женщинам, никому не рассказывала. «Она не из тех, кто ищет жалости или сочувствия», — подумал Пуаро.
В кресло, только что оставленное Хэтти, опустился капитан Уорбартон. Он тоже посмотрел на дверь, через которую вышли обе женщины, и, растягивая слова, с ухмылкой заговорил:
— Прекрасное создание, не правда ли?
Было очевидно, что его слова относились не к старшей. Он уголком глаза проследил за тем, как сэр Джордж прямо через растворенное французское окно вышел наружу, увлекая за собой миссис Мастертон и миссис Оливер, и продолжал:
— Окрутила старика Стаббса по всем правилам. Ей все нипочем! Драгоценности, норковые манто и прочее. Я так и не узнал, понимает ли он, что у нее на чердаке немного не хватает. Наверное, считает, что это не имеет значения. В конце концов, этим парням с деньгами не так уж и требуется интеллектуальное общение.
— Кто она по национальности? — спросил с любопытством Пуаро.
— Похоже, из Южной Америки. Но я полагаю, родом она из Вест-Индии. С одного из тех островов, где сахар, ром и тому подобное. Из одного старинного рода — креолка, разумеется, не смешанной расы. На этих островах, как я понимаю, браки внутриродовые… Этим-то и объясняется их умственная неполноценность.
К ним подошла юная Легги.
— Послушайте, Джим, — сказала она, — вы должны быть на моей стороне. Ту палатку нужно поставить там, где мы все решили, — в дальнем конце лужайки, тыльной стороной к рододендронам. Это единственное подходящее для нее место.