Капут
Шрифт:
— Это joke [656] , которым очень гордится Хэммен Вопер, — сказал я.
— Хэммен Вопер — это gossip writer [657] не правда ли? — спросила Дора Русполи.
— Что-то в этом роде, — ответил я.
— Вы читали «Нью-Йорк» Сесиля Битона? — спросил меня Уильям Филиппе, посол США, сидевший рядом с Корой Антинори.
— Сесил — очень симпатичный мальчик, — отозвалась дочь Уильяма Филиппса Беатриса или «Б», как ее прозвали друзья.
656
Шутка.
657
Журналист, ведущий светскую хронику.
— Это чудесная книга — подтвердила Кора Антинори.
— Жаль, — сказала Джан ди Сан Фаустино, — что Италия не имеет такого писателя, как Сесил Битон. Итальянские писатели провинциальны и скучны. У них нет sense of humour. [658]
— Это не совсем их вина, — объяснил я. — Италия — это провинция, а Рим — столица провинции. Вы можете себе представить книгу о Риме, написанную Сесилем Битоном?
— Почему бы нет? — возразила Дороти ди Фрассо. — Что касается сплетен, Риму не приходится завидовать Нью-Йорку. Риму не достает вовсе не сплетен, но только gossip writer, как Сесил Битон. Вспомните сплетни о Папе и Ватикане. Что касается
658
Чувство юмора (англ.).
659
А как насчет вас, мои дорогие? (англ.).
— Никто никогда не создавал сплетен на мой счет, — сказала Дора Русполи, бросая на Дороти взгляд оскорбленного достоинства.
— Нас рассматривают просто как «курочек», — проговорила Джан ди Сан Фаустино. — Это нас, по крайней мере, молодит.
Все присутствующие рассмеялись, а Кора Антинори заявила, что факт проживания в провинции, вероятно, не единственная причина того, что итальянские писатели скучны. «Даже и в провинции, — заметила она, — можно иметь интересных писателей».
— В сущности, и Нью-Йорк — провинциальный город, — сказала Дора.
— Что за мысль! — воскликнула Джан, глядя на Дору с презрением.
— Это отчасти зависит от характера языка, — объяснил лорд Перт.
— Язык, — сказал я, — имеет большое значение не только для писателей, но для народов и государств также. Войны, в известном смысле, — не более чем синтаксические ошибки.
— Или просто ошибки произношения, — добавил Уильям Филиппе. — Миновала та эпоха, когда слово «Италия» и слово «Англия» писались различным образом, но произносились одинаково.
— Возможно, — согласился лорд Перт, — что и на самом деле все заключается не более чем в произношении. Это именно тот вопрос, который я себе задаю всякий раз, когда выхожу, закончив беседу с Муссолини.
Я представил себе лорда Перта, беседующим с Муссолини в огромной зале дворца Венеция [660] :
— Пригласите английского посла, — говорит Муссолини, обращаясь к Наварре, главе судебных приставов.
По сдержанному жесту Наварры дверь почтительно растворилась, и лорд Перт шагнул через порог, медленно двигаясь по блестящему полу из наборного мрамора к массивному ореховому столу, поставленному перед большим камином XVI века. Муссолини, стоявший прислонившись спиной к столу или камину, ожидая его и улыбаясь, сделал несколько шагов навстречу, и теперь они оба стояли друг перед другом: Муссолини, весь собранный и напряженный в усилии казаться и предлагать себя, балансирующий своей огромной головой, вздутой, жирной, белой, круглой и лысой, которой вздувшийся валик под затылком, начинавшийся сразу от ушей, придавал ужасающий вес, и Лорд Перт — прямой, улыбающийся, осторожный и скромный, с лицом, озаренным легким детским румянцем. Муссолини верит в себя самого (если только он во что-нибудь верит), но не верит в несовместимость логики и удачи, воли и судьбы. Его голос горяч, серьезен и, однако, деликатен; голос, обладающий порой странностью глубоко женских интонаций, чего-то болезненно женского. Лорд Перт не верит в себя самого. Oh no, Thank God! [661] ; он верит в силу, в престиж, в вечность государственного флота и банка Великобритании, в sense of homour [662] флота и в fair-play [663] банка Великобритании; он верит в тесное соотношение игрового спортивного поля в Итоне и поля сражения в Ватерлоо. Муссолини здесь, лицом к лицу с ним, один: он знает, что не представляет собой никого и ничего, он представляет самого себя. Лорд Перт — не более как представитель Ее Величества Британии.
660
Политический центр Венеции дворец Дожей, выдающийся памятник итальянской готической архитектуры (IV–XV в.). (Примеч. сост.).
661
О нет, благодарю Бога!
662
Чувство юмора.
663
Честную игру.
Муссолини говорит «How do you do? [664] », как если бы он говорил: «I want to knew now you are» [665] . Лорд Перт говорит: «How do you do?», как если бы он говорил: «I don’t want to know how you are» [666] . У Муссолини мужицкий акцент романьи, он произносит слова: «проблемы, Средиземноморье, Суэц, Эфиопия», как он сказал бы «белот [667] , пинар, агрикультура, форли». У лорда Перта акцент undergraduate из Оксфорда, у него есть дальние родственники в Шотландии он произносит слова «проблемы, Средиземноморье, Суэц, Эфиопия», как сказал бы «крикет, серпантин, виски, Эдинбург»; его лицо улыбчиво, но бесстрастно, его губы слегка шевелятся, едва притрагиваясь к словам, его взгляд глубок и скрытен, как будто он смотрит, закрыв глаза. Лицо Муссолини бледно и пухло, с контрактурой любезной гримасы, заданной безмятежности и аффектированного удовольствия. Его толстые губы двигаются так, как если бы он сосал слова. Его глаза круглы и расширены, его взгляд одновременно пристален и тревожен — взгляд человека, который знает, что есть покер и что не есть покер. Взгляд Лорда Перта — это взгляд человека, который знает, что есть крикет и что не есть крикет.
664
Как вы поживаете?
665
Я хочу знать, как идут ваши дела.
666
Я не хочу знать, как у вас идут дела.
667
Белот — карточная игра. (Примеч. сост.).
Муссолини говорит: «I want» [668] . Лорд Перт говорит: «I would like» [669] . Муссолини говорит: «I don’t want» [670] . Лорд Перт говорит: «We can’t» [671] . Муссолини говорит: «I think» [672] . Лорд Перт говорит: «I suppose, may I suggest, may I propose, may I believe» [673] . Муссолини говорит: «Inequivocobiimente» [674] . Лорд Перт говорит: «Rather; may be, perhaps, almost probably» [675] . Муссолини говорит: «Му opinion» [676] .
668
Я хочу.
669
Мне хотелось бы.
670
Я не хочу.
671
Мы не хотели бы.
672
Я думаю.
673
Я полагаю… могу я посоветовать… могу я предложить… могу я верить…
674
Беспрекословно.
675
Скорее, может быть, возможно, достаточно вероятно.
676
Мое мнение.
677
Общественное мнение.
678
Фашистская революция.
679
Италия.
680
Король.
681
Его Королевское Высочество.
682
Я.
683
Британская Империя.
— Иден [684] тоже, — сказала Дороти ди Фрассо, — имел некоторые затруднения найти общий язык с Муссолини. Кажется, они произносили одни и те же слова на разный лад.
Дора Русполи стала рассказывать забавные случаи (которые породили в римском обществе много толков), связанные с недавним пребыванием в Риме Антони Идена. Тотчас после завтрака, который в его честь дал лорд Перт в английском посольстве, Иден ушел один, пешком. Было три часа дня. В шесть часов он все еще не вернулся. Лорд Перт начинал тревожиться. Между тем, молодой секретарь французского посольства, прибывший за несколько дней до того во дворец Фарнезе прямо с Ке д’Орсэ [685] [686] (уплачивая в Риме свою дань новичка, следом Шатобриана и Стендаля, оставленным ими в Вечном городе), бродил по залам и коридорам Ватиканского музея незадолго до часа его закрытия. И он увидел сидящего на крышке этрусского саркофага [687] , между палицей Геракла и длинным бледным бедром Коринфской Дианы, молодого блондина с тонкими усиками, углубленного в чтение маленького томика, переплетенного в темную кожу (томик Горация [688] , как ему показалось). Припомнив фотографии, опубликованные в эти дни на первых страницах римских газет, молодой секретарь французского посольства узнал в этом уединившемся читателе Антони Идена, который в спокойном полумраке Ватиканского музея отдыхал, читая «Оды» Горация, от скучных официальных приемов и завтраков, от дипломатических бесед и переговоров, быть может также и от непобедимой скуки, которую все порядочные англичане чувствуют, думая о самих себе.
684
Иден Антони лорд Эйвон (1897–1977) — премьер-министр Великобритании в 1955–1957 гг., консерватор. В 1935–1938, 1940–1945, 1951–1955 — министр иностранных дел, в 1939–1940 г. — министр по делам колоний. (Примеч. сост.).
685
Quai d’Orsay — бульвар Парижа вдоль Сены, на котором находятся гос. уч рождения и дипломатические миссии.
686
Ке д’Орсе — род Орсини? — римский феод. род, 5 римских пап и кардиналов, кондотьеры. Находился в длительной вражде с родом Колонна. (Примеч. сост.).
687
Этрусский саркофаг — этруски — средне-итальянский оседлый народ, населявший главным образом Этрурию. Этрусским и греческим мастерам — иммигрантам принадлежат многие произведения изобразительного и прикладного искусства и архитектуры IX–I вв. до н. э. Было освоено искусство рельефа в камне — саркофаги, металле (бронза, серебро, золото), терракоте (саркофаги, пластинки фронтона). (Примеч. сост.).
688
Гораций (полное имя Квинт Гораций Флакк) — римский поэт-лирик (65 д. н. э. — 8 д. н. э.) В сатирах, лирических одах, посланиях философские рассуждения наставления житейско-философского характера в духе эпикуреизма и стоицизма. Трактат «Наука поэзии» стал теоретической основой классицизма. «Памятник» породил множество подражаний. (Примеч. сост.).
Это открытие, которым молодой секретарь французского посольства простодушно поделился со своими коллегами и с тремя-четырьмя римскими принцами, встреченными в Охотничьем клубе и в баре «Эксцельсиор», живо заинтересовало римское общество, столь апатичное по своей природе, по традиции, а также из гордости. В тот же вечер на обеде у Изабеллы Колонна не говорили больше ни о чем другом. Изабелла была в восторге; эта простая биографическая подробность, ничтожная по виду, казалась ей возвышенным штрихом. Иден и Гораций. Изабелла не могла припомнить ни одной строки из Горация, но ей казалось, что должно существовать нечто общее между Иденом и дорогим, любезным, добрым старым латинским поэтом. Она чувствовала втайне себя раздосадованной, что сама давно не догадалась, пока ей кто-то не подсказал, что было что-то общее между Горацием и Антони Иденом.
На следующий день, с десяти часов утра, все римские «пижоны», как бы случайно назначили друг другу рандеву в Ватиканском музее; каждый нес под мышкой или ревниво сжимал в руке томик Горация. Но Антони Иден не подавал признака жизни, и к полудню все были разочарованы. В Ватиканском музее было жарко, и Изабелла Колонна, остановившись перед окном с Дорой Русполи, чтобы немного подышать свежим воздухом и дать разойтись всем этим людям, сказала Доре, когда они остались одни: «Дорогая, посмотрите же на эту статую. Разве не похожа она на Идена? Это Аполлон, вероятно. Между тем, он похож на Аполлона, he’s a wonderful young Apollo!». [689] Дора приблизилась к статуе, созерцая ее сквозь розовую вуаль своей близорукости: «Это не Аполлон, дорогая, всмотритесь получше. Это статуя женщины — быть может Дианы, а может быть Венеры. Пол не имеет никакого значения, пол, в этом вопросе. Вы не находите, что это все-таки на него похоже?»
689
Он замечательный молодой Аполлон (англ.).