Капут
Шрифт:
– В Норвегию?
– Э, вы думаете, норвежцам живется лучше, чем лососям? Ведь немцы есть и в Норвегии. Они мигрируют за Рыбачьи острова к Архангельску и Мурманску.
– А, так значит, в Россию?
– Да, они отправляются в Россию, – сказал Юхо Никанен.
Его бледное финское лицо с выступающими скулами раскололось на тысячи мелких морщин, как выставленная на солнце глиняная маска. Я понял, что он улыбается.
– Они идут в Россию, – сказал он. – Остается надеяться, что одним прекрасным днем они вернутся без красного околыша на голове.
– Вы
– Вернутся. И быстрее, чем мы думаем, – сказал Юхо Никанен и, понизив голос, добавил: – Можете мне верить, немцы проиграют эту войну.
– Ага, – воскликнул я, – вы хотите сказать, немцы проиграют войну?
– Я хочу сказать, войну против лососей, – сказал Юхо Никанен. – Здешний народ, лапландцы и финны, все, естественно, стоят за лососей. Позавчера нескольких немецких солдат нашли мертвыми на берегу реки. Вероятно, их убили лососи, вам не кажется?
– Возможно, – сказал я, – и я с удовольствием отпраздную победу лососей, дорогой господин Никанен. Их дело – правое, как и всего человечества и цивилизации. А пока мне нужна постель, чтобы выспаться.
– Вы очень устали? – спросил Юхо Никанен.
– Я умираю от усталости и недосыпания.
– Советую вам обратиться к госпоже Ирье Палмунен Химанке.
– Ее гостиница далеко отсюда?
– Не больше мили. Вероятно, вам придется спать с немецким офицером.
– В одной постели?
– Немцы любят спать в чужих постелях. Если вы скажете, что у вас нет постели, для вас, наверное, найдется какое-то место.
– Спасибо, господин Никанен, kiitoksia p`allion, большое спасибо.
– Y"ap"aiv"a.
– Y"ap"aiv"a.
Госпожа Ирья Палмунен Химанка, женщина чуть старше тридцати лет с усталым, грустным лицом, любезно приняла меня. Она сразу сказала, что попросит лейтенанта Георга Бендаша, адъютанта генерала фон Хейнерта, уступить мне одну из своих кроватей.
– И на скольких кроватях спит этот господин? – спросил я.
– В его комнате две кровати, – сказала госпожа Ирья Палмунен Химанка, – надеюсь, он соизволит уступить вам одну. Но немцы, вы знаете…
– Мне плевать на немцев. Я хочу спать.
– Мне тоже плевать, но до определенного предела. Немцы…
– У немцев никогда не нужно спрашивать разрешения. Если кто-то просит разрешения у немца, можно быть уверенным, что он получит отказ. Все превосходство нации господ заключается в том, чтобы говорить «нет». У немцев не нужно ни спрашивать, ни вымаливать разрешения. Позвольте действовать мне, госпожа Ирья Палмунен Химанка, я уже прошел лососевую школу.
Грустные глаза госпожи Ирья Палмунен Химанка неожиданно засияли.
– Что за благородные люди итальянцы! – сказала она. – Вы первый итальянец, которого я встречаю в жизни, но я не знала, что итальянцы встанут на защиту лососей от немцев. Вы ведь союзники немцев. Вы благородные люди.
– Итальянцы тоже из породы лососей. Все народы Европы сейчас – лососи.
– Что будет с нами, – сказала госпожа Ирья Палмунен Химанка, – если немцы
– Поверьте мне, госпожа Химанка, эта война кончится, как все остальные: лососи прогонят немцев.
– На все воля Божья! – воскликнула госпожа Ирья Палмунен Химанка. Тем временем мы поднялись на второй этаж. Гостиница в Инари похожа на альпийский приют: двухэтажная деревянная постройка, к которой примыкает маленький трактир, где лапландские пастухи и рыболовы собираются по воскресеньям после церковной службы поговорить об оленях, лососях и водке, прежде чем возвратиться в свои времянки и чумы, затерянные в бесконечных арктических лесах.
Госпожа Ирья Палмунен Химанка остановилась перед дверью и негромко постучала.
– Herein! [405] – раздался хриплый голос изнутри.
– Лучше я войду один, – сказал я, – дайте мне сделать все самому. Увидите, у меня получится.
Я толкнул дверь и вошел. В маленькой, обшитой березой комнате стояли две кровати. В кровати возле окна лежал Георг Бендаш, накрыв лицо сеткой от комаров. Не сказав даже «добрый вечер», я бросил на свободную кровать свой вещмешок и плащ. Георг Бендаш приподнялся на локтях, оглядел меня с головы до ног, – так судья оглядывает злодея, – улыбнулся и, продолжая улыбаться, стал ласково, с крайней учтивостью цедить сквозь зубы грязные ругательства. Он смертельно устал, провел весь день на ногах с генералом фон Хойнертом по пояс в ледяном потоке Ютуанйоки и хочет спать.
405
Войдите! (нем.)
– Приятного отдыха, – пожелал ему я.
– Вдвоем в одной комнате спится плохо, – сказал Георг Бендаш.
– Втроем спится еще хуже, – сказал я и растянулся на постели.
– Интересно, сколько сейчас времени? – спросил Георг Бендаш.
– Десять.
– Десять утра или десять вечера?
– Десять вечера.
– Почему бы вам не пойти погулять по лесу пару часов? – сказал Георг Бендаш. – Дайте мне поспать спокойно хотя бы еще пару часов.
– Я тоже хочу спать, а прогулка подождет до завтра.
– Здесь все равно, вечер или утро. В Лапландии солнце светит даже ночью, – сказал Георг Бендаш.
– Я предпочитаю солнце днем.
– Вы тоже приехали за этими проклятыми лососями? – спросил меня Бендаш после короткой паузы.
– Лососи? Еще остались лососи в этой реке?
– Да, есть один, но не дает себя поймать, шельма.
– Только один?
– Один, – сказал Георг Бендаш, – но огромная бестия, хитрая и отважная. Генерал фон Хойнерт запросил подкреплений в Рованиеми, он не оставит Инари, пока не поймает лосося.