Кар(м)а

Пеплова Татьяна

– За что?

– За твою двойку по физике, – хмыкнул Бессмертный. – Неловко вышло.

– Я тебя умоляю. – Мои глаза закатились сами собой, честное слово. – Волчаре не нужен повод, чтобы смешать кого бы то ни было с дерьмом.

Услышав бранное слово, Бессмертный скривился, и мне даже стало немного стыдно. Но ненадолго.

– Зачем так выражаться.

Ох, и зря же ты начал нравоучения, Максимка.

– Ты же девушка.

Терпеть не могу лицемеров.

– А ты, значит, из тех, кто предпочитает следовать принципу «жопа есть, а слова нет» вместо того, чтобы называть вещи своими именами? – теперь я

жалела, что мое лицо было прикрыто капюшоном, иначе Бессмертный точно был бы сражен наповал его надменным выражением.

– А тебе палец в рот не клади, – он загадочно улыбнулся.

Тупой трюк.

– Себе палец в рот положи, – пробубнила я и, не дожидаясь ответа, поспешила к топтавшимся у выхода Ирке и Егорику.

Обожаю Крайний Север. На дворе только сентябрь, а в Охе уже зима на пороге. Обледенелый асфальт был припорошен снегом, что создавало иллюзию безопасности передвижения. Надежда бодрой поступью преодолеть скользкий участок разбилась вдребезги, как только мы с Иркой одновременно наступили на замерзшую лужу. От позорного падения нас не спасли ни рифленые подошвы Иркиных новеньких тимб, ни подхвативший меня под руки Егорик. Самоотверженный друг шлепнулся рядом с нами. Ожидаемо. С таким весом Егорику было никак не справиться.

К нам подскочил Фил. Имя смахивает на собачью кличку, согласна. Однако обладателем несравненного погоняла был Артем Филаретов, покровитель гопников всея Охи. Ромео местного розлива. Однажды Ирке «посчастливилось» стать его Джульеттой (перебрала, с кем не бывает), с тех самых пор Фил не давал ей прохода.

– Так и будешь стоять, как истукан? – процедила сквозь зубы Голицына в тщетной попытке встать самостоятельно.

– Пардон, мамзель. – Фил подхватил ее на руки и в два шага перенес на безопасный участок школьного двора. Его бы силу да в мирное русло…

– А остальные пусть сами корячатся? – возмутилась Ирка, позабыв о благодарности за спасение от неминуемой гибели во льдах.

– Одна сек, отвечаю, – заверил ее Фил.

И не соврал: уже через мгновение я стояла рядом с Иркой. Правда, к Егорику Фил был не столь благосклонен. Глинина гопники вообще никогда не жаловали. И если бы не крепкая дружба с «мамзель» Голицыной, Егорик страдал бы от систематических побоев, как и все остальные «недогопники».

– Куда путь держите, ненаглядные? – ощерился Фил, намеренно игнорируя страдальческие вздохи подползавшего к нам на четвереньках Егорика.

– Не твое собачье дело, – мило улыбнулась Голицына.

– Малая, я ведь и втащить могу, не забывай, – оскорбился царь гопников.

– Ты че, совсем страх потерял? Втащит он, – Ирка звонко рассмеялась.

Ценой неимоверных усилий Егорик таки смог принять вертикальное положение. Мы с Голицыной подхватили его под руки с обеих сторон и побрели прочь от Фила.

– Будешь моей, так и знай! – крикнул он вдогонку.

Ирка промолчала, дабы не провоцировать гоп-царя на продолжение разговора. Иначе он того и гляди увязался бы за нами, несмотря на откровенную неприязнь к Егорику.

Комитет по перемыванию костей базировался в типичной давно нуждавшейся в капитальном ремонте хрущевке. Однако квартира Егорика выгодно отличалась от остальных. Нет, не планировкой. И даже не дорогущей мебелью и навороченной техникой (кредиты на которую, к слову, его матушка до сих пор исправно выплачивала).

Все просто: в его квартире всегда было очень чисто. И всегда вкусно пахло сосновым лесом. Тетя Люся, мама Егорика, всю свою сознательную жизнь проработала уборщицей и к настоящему моменту повысила квалификацию на этом поприще до уровня бог.

Егорику было всего два года, когда его папы не стало. Он был первоклассным геологом, участвовал в разработке шельфа. После этой фразы все думают, что папа Егорика погиб в какой-нибудь аварии на месторождении. Это не так. Папу сожрал рак. Да так быстро, что никто и оглянуться не успел. Всего через два месяца после постановки диагноза здоровый и жизнерадостный молодой семьянин пошел на корм червям. И тетя Люся осталась совсем одна. Близкие родственники предлагали ей вернуться на материк, но она так и не смогла покинуть место последнего пристанища папы Егорика.

Сына нужно было чем-то кормить, да и себя тоже. Профильного образования у тети Люси не было, и она, недолго думая, занялась уборкой замызганных подъездов. Какой-никакой, а заработок. Со временем тетя Люся так навострилась, что ее стали нанимать для профессионального клининга элитных квартир. А это уже совсем другие деньги. И вот по прошествии нескольких лет тетя Люся заработала себе безупречную репутацию, а вместе с ней и тяжелую степень остеохондроза.

Кроме того, здоровье тети Люси подтачивало скребущее чувство вины перед Егориком за отсутствие отца. Она заваливала единственного сына дорогущими подарками по поводу и без. К нашему с Иркой счастью, эта избитая до чертиков ошибка матерей-одиночек никак не сказалась на характере Егорика. Скорее, наоборот: вдоволь насмотревшись на мамины страдания, Егорик задался целью купить ей двухэтажную виллу в Испании. Уборкой виллы, согласно его грандиозному замыслу, должна была заниматься не тетя Люся, а специально обученный человек под кодовым названием «секси-горничная». Клише, Егорик. Но я тебя прощаю.

Тетя Люся включила чайник и, выставив на кухонный стол весь имевшийся в арсенале Глининых ассортимент съестного, побежала собираться на работу. Егорик залил кипятком раскиданные по трем кружкам остатки растворимого кофе. Он приоткрыл дверцу полки над вытяжкой и беззвучно достал початую бутылку дешевого армянского коньяка. Тетя Люся использовала его для приготовления своей фирменной ром-бабы, ну а мы – по прямому назначению.

Егорик без зазрения совести пригубил немного прямо из горла, а затем подлил адского пойла в наши кружки с кофе. Тут главное не переусердствовать. И я не про количество алкоголя, потребляемого за один присест несовершеннолетними. Сколько нальют, столько и выпьем. Я про нервы тети Люси. Убывание коньяка не должно было бросаться в глаза.

Мы тихонько чокнулись кружками, и Егорик побрел в свою комнату переодеваться в домашние шмотки. Воспользовавшись моментом, в кухню впорхнула тетя Люся.

– Девчата, как вы думаете, – она стыдливо опустила глаза, – Егорик мой не того?

Мы с Иркой ошарашенно уставились на тетю Люсю в ожидании расшифровки таинственного «того».

– Ну, – не поднимая глаз, продолжила она. – Ну… Не голубой?

– А что вас натолкнуло на эту мысль? – деликатно уточнила Голицына.

Можно было только позавидовать Иркиному самообладанию. На ее месте я бы не смогла сдержать приступ истерического смеха.