Карабарчик (изд.1952)
Шрифт:
Вечером гостю стало плохо. Лицо его горело, как в огне, и он часто прикладывал руку к затылку, где виднелась ссадина.
— Должно, раненый, — высказал свою догадку Кирик.
Ночью ребят разбудил крик больного.
Матрос сполз с нар и пытался встать на ноги. Он размахивал руками, рвался вперед и только перед рассветом затих.
Янька и Кирик бесшумно вышли за дверь.
— Чуял, как кричал? — спросил Янька Кирика.
— Страшно! — Кирик вздохнул. — Должно, хороший человек: о бедных все говорил, драться с богачами звал…
Ребята уселись у порога и говорили о матросе до тех пор, пока не уснули.
Два дня больной не приходил в себя, и Кирик с Янькой ни на минуту не оставляли его. Позвать Темира? Они не знали, где он, а больше некому было доверить тайну.
Как-то на рассвете Кирик проснулся и увидел матроса сидящим в углу. Он медленно водил глазами по стенам избушки, делал попытки подняться на ноги и бессильно опускался на пол.
Кирик толкнул Яньку.
Тот открыл глаза и, увидев сидящего матроса, обрадованно спросил:
— Дяденька, тебе, поди, пить охота?
Матрос молча кивнул головой.
Зачерпнув из казана воды, мальчик подал ее незнакомцу. Тот с жадностью припал к кружке. Напившись, опросил:
— Чей ты?
— Я тюдралинский, Прокопия Ивановича сын. Тятя с немцами дерется.
Больной понимающе кивнул головой.
— Ты, поди, есть хочешь? Мы сейчас тебя накормим и напоим. Только у нас чаю нет, пьем бадан 23 . Шибко пользительный! — затараторил Янька.
23
Бадан — многолетнее травянистое растение. Его листья употребляются в Сибири как чай.
— Ну вскипяти.
— А он, — Янька показал на Кирика, — вроде как брат мне приходится. Только он алтаец, а я русский.
— Вот и хорошо! — сказал матрос и внимательно посмотрел на ребят.
Накормив матроса, Янька с Кириком сочувственно посмотрели на его грязное тело.
После короткого совещания Янька объявил:
— Дяденька, знаешь, что мы думаем?
— Что?
— Вымыться бы тебе горячей водой надо.
— А где ее взять?
— У нас есть казан. Мы живо вскипятим… Кирик, — заторопился Янька, — ты сбегай за хворостом, а я принесу воды.
Через час довольный матрос говорил полушутя ребятам:
— Ну, други, устроили вы мне баню неплохую! А вот скоро в тайге будет такая баня богачам, что нагишом повыскакивают в лес.
На следующий день, когда стемнело, недалеко от избушки послышался конский топот.
Схватив свой карабин, незнакомец подошел к двери.
— Не стреляй! Это Темир, хозяин избушки, — предупредил его Янька.
— Кто он такой?
— Охотник.
— Хорошо. — Матрос поставил карабин в угол и вышел.
Вскоре показался Темир. Соскочив с коня, он смело подошел к незнакомцу:
— Здравствуй! Матрос
Разговор между мужчинами сначала не клеился. Осторожный Темир смотрел на матроса недоверчиво. Но пока ребята готовили несложный ужин, взрослые разговорились.
— Большое у тебя хозяйство, Темир? Охотник улыбнулся:
— Буланый конь, Мойнок и ружье.
Матрос внимательно посмотрел на собеседника:
— Почему живешь так бедно? Разве ты не хозяин этой тайги, этих гор? — Рука незнакомца описала полукруг. — Ведь ты посмотри, какое богатство здесь! Пастбища, реки, леса. Разве мачехой стала тебе тайга?
— Нет! — Глаза охотника в упор посмотрели на говорившего. — Нет, — повторил он. — Тайга мне — как родная мать, и я люблю ее, как сын. Но завладели ею Сапок, кривой Яжнай и Зотников.
— Кто они?
— Сапок — теньгинский старшина, Яжнай — местный бай, Зотников — богатый заимщик.
— А ты, сын тайги, бродишь, как чужой? Темир опустил голову.
— Что мне делать? — Глаза охотника вопросительно посмотрели на собеседника.
— Пойдем со мной.
— Куда?
— Куда поведу, — улыбнулся матрос.
— Разве нам по пути?
— Конечно. С большевиками тебе по пути.
— Кто они?
Матрос приподнялся и, положив руку на плечо охотника, сказал проникновенно:
— Это, Темир, те люди, которые хотят, чтобы ты был хозяином тайги, но не Сапок и кривой Яжнай с Зотниковым! Это те люди, которые хотят, чтобы ты жил лучше, чтобы ты был всему хозяин.
— Вот это здорово! — не спуская глаз с незнакомца, прошептал Янька Кирику. — Дяденька, а дяденька, а ты откуда? — спросил он матроса.
Матрос назвал себя и рассказал свою историю.
Как коммунист-сибиряк, он был направлен в Кузнецк для связи с местной организацией большевиков.
Во время одной из поездок в Горный Алтай Печерский был схвачен кулаками и посажен в острог. С помощью верных людей ему удалось бежать в тайгу.
В перестрелке с кулаками Печерский был ранен в голову и несколько дней брел по тайге наугад. С ним были ружье, карта и компас. При переправе через одну горную речку он потерял компас, и карта стала уже не нужна. Матрос заблудился. Недели две жил охотой, а потом патроны вышли. Началась старая болезнь — лихорадка. Обессиленный, он спустился однажды в ущелье, но выбраться из него уже не мог. Там-то он и повстречал ребят…
И у Темира нашлось что рассказать матросу. Он поведал ему об организованном им отряде, который рос с каждым днем.
Последующие события развертывались с необычайной быстротой. В ущелье Яргола появились вооруженные люди. Из Мендур-Сокона, захватив с собой отцовские ружья, старые берданки, ушли в горы Амат, горбатый Кичиней, Дьалакай и старый Амыр. Из Усть-Кана в отряд Темира пришел пастух Алмадак и еще двое алтайцев.
Но не дремали и богачи. Под командой Огаркова и Тужелея были организованы банды из местных кулаков.