Карачун 95

Малиновский Алексей Фёдорович

Многоликие решили не лезть на рожон без поддержки и принялись запускать в воздух яркие сигнальные вспышки, призывая рассредоточенных по городу союзников двигаться к ним. Предающиеся анархии кошко-бабы и коровы тут же среагировали и, бросив недоеденных противников, устремились к Душевой. Недоеденные отряхнулись от пыли и проследовали за ними — ибо приказ был однозначным: «не пущать любую дерзкую тварь ко дворцу и беспощадно лупить дубинами до состояния полного безразличия к политике». Следом за ними, на полных парах, летели помощники из-за городской стены — выбравшиеся из всех окрестных дыр Многоликие. Сотни лет они мечтали о реванше и вот, теперь, пришел их день! Пара демонов,

разжиревшие на халявных душах до насыщенного пурпурного цвета, забыли про осторожность и тоже ломанулись на огонек. Какое же веселье без главных адских балагуров?

Возле входа в Душевую намечалось если не решающее, то уж точно одно из самых массовых сражений! Сражение, память о котором сохранится в веках!

Улепетывающие крысы решились на рискованный шаг и проскользнули прямо под ногами оруженосцев. Струсившие бедняги надеялись, что это защитит их от разъяренной котейки, но куда там! Клёпа подпрыгнула в воздух и пролетая между двумя воителями, полоснула их своими стальными когтями по обнаженным шеям. Такому удару позавидовал бы даже товарищ Росомаха! Клёпе конечно не закачивали адамантий через анус, но девка справилась и без него! Кровища хлынула бурными потоками, а оруженосцы повалились на землю, зажимая потными ладошками огромные рваные раны, образовавшиеся на их шеях.

— И как только сразу не скопытились! — произнес я, и направил коня точно на их корчащиеся тела.

Зевс, а мой транспорт звали именно так, давно был зол на комиссара Евпатия и всю его позорную кодлу. Эти конченые мрази кормили его гнилым сеном и прелым овсом, а морковку не давали даже по праздникам. Мало того, эти суки не расчесывали его гриву и не выбирали репьи из его роскошного хвоста! Поэтому против смены ездока он решил не протестовать и полностью поддержал мои и Клёпины действия по отношению к оруженосцам. Весело проскакав по корчащимся в агонии телам, он резко остановился и метко ударил задними ногами в прыщавые лица двух усатых мужиков. Их гнусные рожи мгновенно сплющились, превращаясь в кровавую кашу. Наружу брызнула сладкая серо-бурая мозговая жижа!

— Муаха-хаха! То есть Иго-го! — радостно заржал он и принялся лягаться с утроенной скоростью и силой. Один удар копытом — один труп. Вокруг коня разверзнулся настоящий ад — двухметровые волосатые мужики в полных латных доспехах падали, как подкошенные — никакая броня не спасала их от Копыт Ярости. Вокруг подков сверкали электрические разряды, мгновенно обугливая трупы поверженных врагов и вызывая ассоциации с фейерверками. Кровища брызгала фонтанами, придавая окрестностям яркую праздничную обстановку. Успокоить четвероного бойца мне удалось только после того, как он вывел из строя не менее дюжины противников. Пообещав ему сахара, я вновь направил скакуна за улепетывающей Клёпой и визжащими от страха крысами.

Асфанаил, раскаленный до 1700 градусов по цельсию, врезался в первого комиссара, закованного в МБК, мгновенно испарив окружающих его подсосов с автоматами. МБК раскалился до красна, краска мгновенно обуглилась, все пластиковые элементы расплавились и стекли мутными соплями на землю. Еблет комиссара, прячущийся за стеклянным обзорным колпаком, стал напоминать мясо прожарки well done, но сам МБК держался! Похоже котейка серьезно ошиблась в температурной устойчивости этих агрегатов, или же Асфанаилу сильно не повезло и ему попался особый огнеупорный монстр. Впрочем, ситуация была патовая — авиационные пушки не могли навредить сгустку огня, в который превратился демон, а демон никак не мог расковырять подлую консерву. Они дрались, как два атланта, прямо посреди поля боя и никто не осмеливался вмешаться в их схватку. Тем более развлечений хватало на

всех — привлеченные сигнальными вспышками, анархисты десятками прибывали к Душевой и тут же вступали в битву.

Философы и мои многоликие, дождались пока по рядам врагов ударят первые волны кошачье-коровьего «мяса» и смело вступили в бой следом за ними. Засверкали кожаные сандалии Сократа, врезаясь в хрупкие носы оруженосцев, заблестели от крови пальцы Платона, выбившие глаза первому противнику, засияли белые зубы усатого воина, выбитые грубым кулаком Аристотеля…и понеслась!

Илья и Гера принялись генерировать мощные электрические разряды и пулять ими в двух оставшихся МБК, стараясь выжечь проводку. Пока защита держала удар, но на площадь перед душевой постоянно прибывали новые многоликие и включались в противостояние, помогая кастовать молниевые спеллы. Сами комиссары беспощадно уничтожали волны, накатывающих на них коров, не боясь испачкаться в грязной бурой эктоплазме. Коровьи кишки разлетались разноцветным конфетти, украшая окрестности, МБК и просто радуя глаз.

Вскоре, среди генераторов ЭМИ скопилась критическая масса — целых двадцать колдунов и они решили объединиться в круг, таким образом усилив мощность выдаваемых спеллов. После недолгой подготовки между ними заметалась яркая шаровая молния, едва не испепелившая самих колдунов. Лишь мощнейшим волевым усилием Илье удалось подчинить ее своей воле и направить в ненавистных комиссаров. Молния устремилась к ним со зловещей скоростью и взорвалась, как сверхновая, мгновенно ослепив всех находившихся на поле боя. Когда в глазах просветлело, Илья увидел почерневшие обугленные силуэты мехов, неподвижно замершие на месте. Комиссары, кажется были живы, но дики вопили от боли и дальнейшего сопротивления оказать не могли. Мехи из преимущества превратились в клетки.

Однако не успели сожжённые МБК упасть на землю грудой мертвого железа, как в воздухе появились левитирующие платформы, несущие на себе новых противников: десяток комиссаров и сотни обычных воителей. Битва только начиналась!

Тем временем, я влетел в душевую, следуя за безумной кошкой. Проскакав через предбанник, мы оказались во влажном помещении, полным голых людей. Они ожесточенно терлись разноцветными вехотками, а сверху на них периодически выливалась вода из висящих прямо в воздухе жестяных тазиков. Кошка неожиданно остановилась и развернулась в мою сторону.

— Ну как? — она довольно завиляла пушистым хвостом.

— Что как? — я еле успел затормозить. Зевс недовольно заржал, похоже ему понравилась бешенная скачка.

— Моя импровизация! Правда круто вышло! — зверски улыбнулась мокрая киска. Воздушные тазы перевернулись и нас окатило теплой мыльной водой.

— И-и-и мпровизация? Импровизация?! Щас тебе будет импровизация! — я соскочил с коня и со зверской ухмылкой на лице двинулся в ее сторону.

Клёпа почувствовала недоброе и попыталась снова удариться в бегство, но я был быстрее. Моя Панамка, как бумеранг врезалась в ее лоб и тут же упаковала в плотный кокон из ткани. Черт, и чего я о ней раньше не вспомнил?!

— Попалась блохастая!

— Ну, а теперь будет тебе импровизация! — положив кокон на землю, я принялся распаковывать его с задней стороны.

— Ты что задумал! Прекрати немедленно! Нет, не смей! Ты, мерзкий, гадкий, подлый извращенец! — приглушенно взмяучила кошка.

— Ничего страшного! Только профилактические процедуры! — добравшись до ее филея, я спустил с нее шорты и полюбовавшись на упругие булочки, приступил к делу.

Жесткий кожаный ремень, одолженный у проходившего мимо реинкарната, взвился в воздух и со смачным влажным шлепком опустился на ее задницу.