Карамельные дюны
Шрифт:
Уныло и безрадостно стало в доме Яцкевичей. Камил больше не задерживался после работы и не уезжал в частые «командировки», выходные он проводил дома, лежа на диване, безразлично уставившись в телевизор. Он вообще стал равнодушен ко всему: ничего его больше не интересовало. С гибелью Сонаты мир опустел и стал тоскливо-серым. Все идеи и мечты, на которые она его вдохновила, без нее потеряли всякий смысл и казались ненужными.
Ирине тоже было не по себе. Казалось бы, сбылось то, к чему она так стремилась: муж остепенился и сменил разгульный образ жизни на домашний. Но
Когда Камил объявил ей, что под Новый год ему выпала командировка. Ирина не поверила: на этот раз муж решил не напрягать мозги и выдал ей совсем уж примитивное вранье. Но, как потом оказалось, он сказал правду. К такому выводу Ира пришла, услышав его телефонный разговор. Камил окончательно обнаглел и ворковал со своей пассией почти открыто. Его мадам не очень огорчилась, узнав, что новогодний праздник они проведут порознь. У нее были свои планы, о чем она и сообщила Камилу. «„Доминика“ — замечательный ресторанчик для новогодней вечеринки. Надеюсь, тебе будет там хорошо», — промурлыкал он в телефонную трубку.
Решение убить соперницу пришло не сразу. Каждый раз, при виде довольного лица мужа, вернувшегося со свидания, в Ирине закипала злоба на него и на всех его лахудр, которые крадут ее семейное счастье. Майя — а Ирина не сомневалась в том, что именно с ней, а не с Сонатой встречался Камил, — оказалась последней каплей, переполнившей чашу терпения.
Способ убийства долго выбирать не пришлось: Ирине показалось, что проще всего ее отравить. У нее была подруга-фармацевт, которая любила экспериментировать с различными препаратами. Однажды она получила сильнодействующий яд, о котором прочла в одном иностранном журнале.
— Крупицы этого вещества достаточно, чтобы отправить человека на тот свет. Только смерть наступает не сразу, а на шестые сутки, — сообщила Мария. Хвастаясь перед подругой своим достижением, она поставила на стол колбу с белым порошком. Ира равнодушно взглянула на содержимое склянки и ничего не сказала. — Оно называется «Nesamonnis». Почему — не знаю. Так решил бельгийский химик, который его изобрел.
— А тебе зачем эта отрава? — спросила Ирина.
— Для диссертации. У меня тема про яды.
Ира посмотрела на подругу с уважением: они с Марией ровесницы, но если она всю жизнь просидела дома на шее мужа, то Маша, напротив, работала и ни от кого не зависела. Еще и диссертацию защищать собралась.
Вспомнив недавний разговор за чаем, она отправилась в гости к Марии. Они дружили довольно давно, и Ирине позволялось вести себя в доме подруги по-хозяйски. Пока Маша хлопотала на кухне, Ирина открыла ящик с химикатами и отсыпала порошка из банки, на которой была наклеена бирка с причудливой надписью «Nesamonnis».
Ирина устроилась на работу в «Доминику» с тем, чтобы иметь возможность «угостить» соперницу отравой. Она легко напросилась на дежурство в новогоднюю ночь. Сотрудники ресторана тоже люди и имеют право
Снегирева заказала жареного лосося, им же и отравилась — Ирина улучила момент и подсыпала порошка «Nesamonnis» в рыбу разлучницы.
Про Алекса она не солгала. Отработав смену, Ирина пошла через парк к проспекту, где должно было остановиться такси. Ира не хотела, чтобы машина подъезжала к «Доминике», — она уборщица и живет небогато, и ни к чему вызывать в этом сомнения. Ирина видела, как молодая женщина из компании Снегиревой покинула ресторан, как встретилась в парке с высоким мужчиной и как затем упала в сугроб. Ирине действительно стало очень страшно, и она поспешила прочь на непослушных от страха ногах.
О том, что убила не ту женщину, Ира поняла после нескольких встреч с оперативниками. Как такое могло случиться, она не представляла. Камил бесконечно твердил имя Майя, слушал ее передачи, звонил к ней в эфир с пылкими признаниями. Когда их роман расцвел буйным цветом, Камил перестал называть любовницу по имени, разговаривал по телефону с «Солнышком», но было ясно, что он звонил Снегиревой.
Ирина еще при первой встрече с Юрасовым определила, что возглавит список подозреваемых в убийстве любовницы мужа. Ей было на руку, что милиционеры не догадывались о ее заблуждении относительно Майи. Ирина ни единым словом себя не выдала, хотя очень часто была на волосок от провала. Она интуитивно догадывалась, где стоит промолчать, если не знала, как ответить, и молчание воздалось ей сторицей. Когда ей предъявили обвинение в смерти Любавиной, Ирина не испугалась. Она не стала отрицать и клясться в своей непричастности, как это сделали бы девять из десяти невиновных людей. На первом допросе у Мостового Ирина не произнесла по делу ни слова и взяла тайм-аут на раздумье. И только хорошо все взвесив. Ира выдала беспроигрышную версию, благодаря чему избежала наказания за совершенное преступление.
Ирина считала, что убийство Майи забудется, уйдет, как дурной сон, вытеснится радостными событиями и счастливой семейной жизнью, которые непременно должны настать с исчезновением разлучницы.
Но что-то не срослось, и вышло иначе, чем представлялось. Муж рядом, а счастья нет, и терзает совесть за совершенное преступление. Ирина глубоко сожалела о гибели Снегиревой, в то время как Любавину ей не было жаль нисколько, и ей совершенно не хотелось знать, кто тот долговязый парень и за что он с ней расправился. Уж слишком много страданий принесли Ирине любовницы Камила за всю ее нелегкую семейную жизнь.
Снегирев много думал, поскольку в его положении больше ничего не оставалось. В результате своих умозаключений он пришел к выводу, что его подставила Альмира. Он сам ей рассказал, отчего погибла Майя. Ему, как близкому родственнику, объяснили причину смерти жены. Все сходилось: Альмира могла запросто проникнуть к его рабочему столу и напихать в ящики всего, чего угодно.
После двух лет мытарств и продолжительной писанины во все существующие инстанции Снегиреву удалось добиться справедливости: его освободили из колонии и сняли судимость.