Карамельные дюны
Шрифт:
Сергей смотрел на офицера милиции, который бесстрастным голосом бубнил извинения от лица правоохранительной системы, допустившей ошибку, в результате которой был отправлен за решетку невинный человек. Снегирев хотел задушить этого бессовестного,
Выйдя на улицу, он побрел прямо, туда, куда вела дорога. Ему было все равно, в какую сторону двигаться: ни друзей, ни работы, ни любви, — за два года, проведенных под стражей, Снегирев лишился всего. Он очень сокрушался о потерянном времени, которое было безвозвратно украдено из его жизни. Жизни, которой он так дорожил и которую всегда стремился прожить счастливо.
Все прошло, улеглось, потеряло остроту. Камил успокоился, приобрел бодрый вид и иногда стал улыбаться, думая о чем-то своем. В другой раз Ирина заподозрила бы зарождающийся роман, но здесь было что-то иное, что именно — она понять не могла, но безошибочно определила: ее муж на пороге какого-то события.
Так и вышло. В тихий апрельский день, когда за воскресным обедом собралась вся семья Яцкевичей — приехала даже дочка повидать родителей, — Камил объявил о своем решении.
Он уезжает
— Я долго думал, прежде чем решиться на этот шаг. К чему кривить душой: вместе нам жить трудно, и я не хочу мучиться сам и мучить тебя, Ириша. Лиза уже невеста, скоро замуж выйдет и совсем от нас отдалится. У нее своя жизнь, и мой отъезд на дочке никак не скажется.
У Камила Яцкевича хватило воли следовать намеченному, и в один из майских вечеров он спустился с трапа самолета в аэропорту Оттавы. Он поселился в небольшом частном отеле на окраине города. За окном был типичный деревенский пейзаж: картофельное поле, лес и блестящее тихое озеро. «Будто к тетке на дачу приехал», — усмехнулся про себя Камил. Спать совершенно не хотелось, и он вышел на веранду. Откуда-то со двора, споря со сверчками, доносились звуки флейты. Он сразу узнал эту мелодию: в теплой канадской ночи невидимый музыкант играл «Лунную сонату» Бетховена.