Карамело
Шрифт:
– Иди ты, Зойла. Ты мать.
– !Ay! Ты всегда, всегда так говоришь, когда не хочешь, чтобы тебя беспокоили. Хорошо, хорошо, иду. Лала, не надо тянуть меня за платье, ты порвешь его.
Я тащу Маму наверх, но это все равно что иметь дело с неваляшкой. Она покачивается, и увертывается, и смеется. Наконец мы одолеваем лестницу.
– Надеюсь, это что-то важное! Святой Толедо!!!
Столовая припорошена слоем белой штукатурки, словно сахарным песком. Штукатурка везде – на коврике, на столах, на стульях и лампах. Ее большие куски валяются по всей комнате и похожи на куски деньрожденного торта.
Мама громко кричит с лестницы:
– Все, быстро сюда! Потолок упал!
– !Se cay'o el cielo raso [114] ! – говорит Папа.
И тут я вспоминаю нужные слова.
– Мне не хочется этого говорить, и я сообщаю тебе по секрету, но тут Мемо виноват. Утром я видела его на крыше.
114
Обвалился потолок
– Не может быть! Ох уж эта обезьянка! Оставь его мне. Я обо всем позабочусь.
– Бедняжка. Он гораздо медлительнее, чем наш Элвис. А между ними всего месяц разницы. Ты никогда не задумывалась над тем, что, возможно, он отстает в развитии?
– Черт побери! Не надо было экономить на штукатурке!
– Тетушка, это правда! Антониета Арасели спрятала под Дедулиной кроватью наши игрушки. Я сама видела.
– !Mentirosa! Это не я. Ты любишь выдумывать, mocosa [115] . Ты же веришь мне, мамочка?
115
Врунья… соплячка
– Ya mero. Почти. Ты видела, он чуть не выколол ей глаз!
– Кто так поступил с тобой, небо мое?
– Это был… кузен Тото.
– Знаешь, моя gorda никогда не врет мне. Никогда. Если она говорит, что чего-то не делала, значит, так оно и есть. Я знаю свою дочь!
– !Chango! Если я увижу, что ты опять пристаешь к моим детям, то сниму ремень…
– Убери руки от моего мальчика, или я выбью из тебя все дерьмо.
– Est'as loca [116] , я не собирался…
116
Ты с ума сошла
– Ты не смеешь так обращаться к моей жене, tarugo [117] !
– Кто ТЫ такая, чтобы называть меня идиотом? Это ты организовала пикник.
– A'y, caray! [118] Не начинай, братец. ТЫ сам в ответе за свои выдающиеся идеи.
– Знаешь, я стараюсь не вмешиваться в дела своей невестки, но ты в курсе, что Зойла называет твоего ребенка врушкой?
– V'algame Dios [119] . Как всегда – волос в супе!
117
Здесь: тупица
118
О, боже!
119
Покарай меня, Господь
– Жизнь моя, я же говорил тебе, что так оно и будет. Сначала ты ссужаешь своему брату деньги, и – посмотри только! – вот чем он тебе отплатил.
– Я все понял, Лича. Начинай паковать вещи. Завтра мы уезжаем в Толуку. Это решено.
Внезапно все Бабулины дети решают уехать. Дядюшка Малыш с семьей – в Веракрус. Дядюшка Толстоморд и Тетушка Лича – к ее родственникам в Толуке. Но сегодня ночью то и дело хлопают двери, дети хнычут, когда их загоняют в кровати, а гостей провожают до ворот.
– Спасибо. Счастья. Спокойной ночи, спокойной ночи, – желают некоторые из них, а другие лишь повторяют: «Хорошо, хорошо», слишком усталые для чего-либо еще.
Оралия, зевая, отпирает ворота. Ворота на визжащих петлях тоже зевают.
Сеньор Кучи не смотрит на меня. Затем ворота со страшным грохотом захлопываются, словно в кино.
Может, он обо всем забыл. Может, ему нужно приготовить для меня комнату принцессы. Может, он говорил о завтрашнем дне. Следующим вечером, выпив горячего молока с чуточкой кофе, я выхожу во двор, пристраиваю носки
– Лалааааааа!!! Ты идешь или мне спуститься и привести тебя?
– Иду!
Но он так и не приехал ко мне.
Ни на следующий день. Ни потом. Никогда, никогда, никогда.
14
Fotonovelas
Теперь, избавившись ото всех, Ужасная Бабуля может отпереть шкаф из орехового дерева и доставить удовольствие любимому сыну. Она извлекает на свет божий то, что сохранила со времени его предыдущего приезда. Неровную стопку fotonovelas [120] и комиксов. El libro secreto. L'agrimas, risas y amor. La familia Burr'on [121] . Папа читает это и свою спортивную газету, напечатанную чернилами цвета шоколадного молока. Целый день проводит в постели, куря сигареты и читая. Он не выходит из комнаты. Ужасная Бабуля приносит ему еду на подносе. Из-за двери не доносится ничего, кроме звука переворачиваемых страниц и папиного смеха-кудахтанья.
120
Бабуля сохранила его любимые fotonovelas:
«Жен много, мать одна»
«Пресвятая Дева, ты убил ее!»
«Будь проклят»
«Все женщины одинаковы!»
«Я убил любовь своей жизни»
«Не заставляй меня совершать безумные поступки»
«Ей наплевать на твои чувства!»
«История, не имеющая конца»
«Несчастнейшая из женщин»
«Я вышла замуж за мужлана (Но при мне он стал утонченным человеком)»
«Достоинства его возлюбленной»
«Я была его королевой… Почему он так изменился?»
«Женщина, с которой у него были отношения»
«Мне уйти или как?»
«Прошу Господа вразумить меня, ибо не знаю, что мне делать»
121
Тайная книга. Слезы, улыбки и любовь. Семейство Буррон (от burro – осел)
15
Золушка
– Каждый раз, как я вхожу в комнату, Бледнолицая Тетушка и твоя бабушка замолкают.
Вот что говорит мне Мама, стирая нашу одежду в раковине на крыше. Прачка Ампаро занималась этим по понедельникам, но теперь Мама стирает сама, потому что Бабуля жалуется на большие расходы на воду, электричество, слуг, еду и так далее, далее, далее. Вот что бурчит себе под нос Мама, засыпая одежду порошком, наливая холодную воду из банки из-под кофе и стирая штаны моего брата в каменной раковине или скребя воротник рубашки маленькой соломенной мочалкой, похожей на платье танцовщицы. Банка елозит по твердому дну раковины, мама что-то бормочет, и фыркает, и ругается, но делает это так тихо, что я почти не разбираю, о чем это она.
Мама каждый день наряжается и берет меня с собой на прогулку.
– Лалита, пошли.
– Куда?
– Без разницы.
И каждый день мы забираемся все дальше. Поначалу доходим лишь до киосков с журналами и жвачкой «чиклетс», на следующий день идем по бульвару la calzada de [122] Гуадалупе или Мистериос. А иногда по направлению к центру. На тенистой стороне улицы сладко пахнет апельсинами. Торговка раскладывает на полотенце свой товар горками, ее малыш спит на пустом мешке. В дверях другого дома на пестрой rebozo лежат тыквенные семечки, их продают в кульках из газетной бумаги. Древний старик, один его глаз закрыт, а другой молочного цвета, протягивает руку и шепчет: «Подайте, Бога ради», а затем ревет: «Господь возблагодарит вас», когда мы даем ему две монеты.
122
Шоссе