Карантин

Выставной Владислав Валерьевич

Из-за спин стражников бесшумно возникла фигура, закутанная в черную накидку. Лица этого человека не было видно из-за низко надвинутой черной же шляпы. Зато голос его прозвучал отчетливо и бескомпромиссно:

— Именем Верховного Инквизитора Лагора — вы арестованы!

7

Этим все и должно было кончиться. Здесь, под нависающими, давящими сводами темницы, ничто не отвлекало от мрачных размышлений. Ни тусклый дрожащий свет, пробивающийся сквозь прутья решетки на кованой железной двери,

ни жесткость каменных выступов, заменяющих лавки, ни шуршание каких-то мелких тварей под ногами. Даже мерно падающие со свода капли лишь добавляли ощущения размеренности и неторопливости времени, будто замедлившегося в глубинах каменного мешка.

Здесь все располагало к тому, чтобы вовсю предаваться отчаянию.

Гильза сидел на широкой каменной плите, поджав ноги и бессмысленно глядя перед собой. На соседней плите-лавке сладко спал детектив — с присвистом, всхрапывая и причмокивая во сне. Ему, вроде бы, все было нипочем. Оказавшись в темнице, он лишь удовлетворенно усмехнулся:

— Не, ну какие еще достопримечательности Лагора покажут доброму саргу? Конечно же — знаменитую темницу Анарана! Наверное, стража думает, что у нас на Земле — такие вот мотели! Надо будет их как-нибудь переубедить…

Не договорив фразы, Хитрук забылся сладким сном счастливого человека.

Гильза же при всем желании не смог бы сейчас заснуть.

Он думал.

С чего это он взял, что сможет спасти свой несчастный мир? Он, темный, безграмотный курьер, на плечи которого вдруг свалилась ответственность за огромный, беспокойный мир? Не удивительно, что весь этот груз, наконец, раздавил его. Или еще раздавит — ведь неизвестно, что ждет впереди двух скитальцев, выброшенных навсегда за пределы собственного мира.

И особенно тяжело становилось при осознании того, что он, возможно, по собственной глупости сам погубил Землю — прежде, чем ту уничтожила могучая, но безмозглая Паутина.

Ключ, а вместе с ним и Сердце Маятника пропали. И теперь на Земле начнется бесконечная череда бедствий, что будет нарастать ужасающим потоком.

И, в конце-концов, Земля не выдержит…

Не в силах больше думать об этом, курьер сполз со своего «постамента» на холодный, сырой пол. Прошел взад-вперед по камере.

Это жутковатое помещение было довольно большим. Надо полагать, причиной была отнюдь не забота о комфорте обитателей. Скорее всего, расчет был на то, что заключенными могут оказаться выходцы из самых разных миров, в том числе и обладатели довольно значительных размеров. Сразу же вспомнились уродливые гиганты-стражники. Гильзу передернуло.

Он подошел к стене, провел по ней ладонью, брезгливо отдернул: на пальцах остался жирный след от покрывающей камни плесени.

За дверью послышались неторопливые, тяжелые шаги, в решетке мелькнула тень: мимо прошел тюремный стражник. Гильза хмуро подумал: что, если напасть на него, когда принесут кормежку? Если ее, конечно, вообще принесут…

И тут произошло нечто, заставившее его похолодеть от ужаса, а сердце — замереть, пропуская удар.

На плечо легла чья-то ледяная

рука.

Гильза отпрянул, одновременно оборачиваясь и вжимаясь спиной в сырую стену.

Перед ним маячил темный силуэт.

— Не пугайся! — громким шепотом произнес незнакомец и приложил палец к тонким губам. — Я не причиню тебе вреда!

Внезапный гость выглядел более, чем странно — даже для тюрьмы далекого и чужого мира. Был он полугол — в отвратительного вида набедренной повязке — невероятно худ и бледен. Ребра выпирали из-под синеватой кожи, лицо напоминало обтянутый кожей череп, на фоне чего огромные, сверкающие глаза, казалось, выпирают, готовясь выпрыгнуть и покинуть навсегда это неуютно тело.

— Кто вы? Откуда? — с трудом выдавил из себя Гильза.

— Я ваш сосед, — хихикнул незнакомец и вдруг легко запрыгнул на покинутое Гильзой ложе. — Моя камера рядом. Там, внизу, есть камень, который я научился вынимать. Дыра получилась небольшая, но я, хоть и не могу похвастаться излишней мускулатурой, зато в состоянии протиснуться.

Он снова захихикал. Могло показаться, что этот малый немного не в себе.

Рядом вскрикнул во сне Хитрук, зашамкал и перевернулся на другой бок. Гильза осторожно приблизился к незнакомцу.

— Вы что же, готовите побег? — спросил он. — Вынимаете по камню, и…

— Ну, что вы! — улыбнулся незнакомец. — Убежать отсюда невозможно. Видите печати?

Гильза глянул, куда указывал узловатый палец. Взгляд уперся в бледно светящийся символ. Печать. Знакомая штука: стены покрыты магическими знаками — против попыток узников переместиться в другие миры прямо из мест заключения.

— Печати — это даже полдела, — незнакомец понизил голос до шепота. — Запираторы! Они чуют одни даже помыслы о побеге!

Гильзе показалось вдруг, что он слышит чье-то тяжелое дыхание. Будто тень чего-то огромного и страшного накрыла их, приглушив и без того робкий свет, заставив дрогнуть пламя факелов за решеткой, заглянула в саму душу узников — и столь же внезапно исчезла.

— Что это? — сдавленно спросил Гильза.

— Он самый. Запиратор. Это вам не дурень-стражник в коридоре. Это посерьезнее будет! Так что о побеге из этой тюрьмы лучше позабыть — сразу и навсегда. Зато пробраться в соседние камеры можно — при желании и при наличии свободного времени. А свободного времени у меня — хоть отбавляй! Я здесь уже…

Незнакомец закатил глаза, бесшумно шевеля губами.

— Лет триста, — сказал он, наконец. — Кстати, меня зовут Вангарден.

— Гильза… — машинально отозвался курьер.

— Люблю поговорить с соседями. За это время их столько сменилось… Чем еще заняться одинокому узнику? Скажу по опыту: нет ничего лучше хорошей, задушевной беседы. О чем только ни доводилось беседовать с друзьями по несчастью! И знаете, я сделал удивительное открытие: сколько бы ты ни находился в заключении, любимой темой всегда остается одно: твое же собственное заключение! Не правда ли — удивительно? Ведь столько других тем — литература, религия, философия, история, геральдика…