Карантин
Шрифт:
Круглая башня кирпичного завода торчала, словно протянутый в небо палец, высокие тополя выстроились солдатами на плацу. Остановку у Водоканала уже поправили и упавшее дерево кое-как сволокли с дороги. На Челноках вступал в свои права вечер - вот только благостного покоя он больше не обещал. Магазины здесь уже закрыли, репродуктор на остановке вещал "Соблюдайте спокойствие и порядок", редкие прохожие спешили изо всех сил.
Во дворе стоял шум. Не привычный вечерний шум, с перелаем, перекличкой детей и залихватским шансоном, а тревожное многоголосье. Сосед со второго, матерясь во всю мощь просоленных легких,
Остановив во дворе машину, Илья набрал номер Ромки.
– Здорово, боец! Должи обстановку.
Голос братишки в трубке звучал обычно:
– Здравия желаю, товарищ капитан. Съел пельмени, сделал домашку, сижу робота собираю, блок управления вкручиваю. У нас соревнования в ноябре, ты забыл?
– Есть дела поважнее. Смотри - идешь в ванную, там на полке бутылка хлорки. Мочишь тряпку, кладешь на пол в прихожей. Потом залезь в аптечку там есть маска от гриппа, наденешь. Я сейчас поднимусь, загружу тебе продукты. Все пакеты и банки протираешь губкой с хлоркой, перед тем как поставить в шкаф. Понял?
– Нет.
– Делай что сказано. Подымусь объясню.
Подхватив три пакета разом, Илья поднялся по лестнице, открыл замок своим ключом, вытер ноги, поставил покупки на тряпку, прикрыл дверь.
– Слушай сюда, Ромка, времени очень мало. В городе эпидемия чумы, завтра введут карантин. Я привез жратву - с тем, что в доме, хватит недели на три, если не лопать в три горла. Наберешь воды во все емкости, какие есть. Таганок и баллон если что в кладовой. Телефон держи на зарядке - мало ли рубанут электричество. Слушай радио. Никуда не выходи из дома и никого не пускай внутрь ни под каким предлогом. Если почувствуешь себя плохо - звони. Я буду на связи. Если со мной что-то случится, звони майору Китайчику, он поможет. Папе с мамой тоже звони каждый день - они с ума сходят, что не могут приехать. Все ясно?
– Нет.
На лице у брата читались растерянность и злость, но ни капли страха. Наш человек!
– По ходу в городе распылили бактериологическое оружие, возможно действуют диверсанты. Зараза повсюду. Неделю будут дезинфицировать улицы, травить крыс и выявлять больных. Увидишь чуваков в костюмах как у космонавтов - не пугайся, свои.
– А ты что будешь делать?
– Пойду в оцепление с нашей стороны. Надену химзу и буду стоять, в химзе безопасно, - правдиво сказал Илья.
– Я хочу с тобой. В оцепление, как тогда.
Когда ополченцы из батальона гражданской обороны оцепили казармы украинских морпехов, одиннадцатилетний Ромка тусовался вместе со взрослыми, разносил воду и чай, бегал за бубликами, смотрел по сторонам и приносил пользу побольше иного взрослого. Но сейчас...
– Прости братуха, никак не могу. Если с тобой что случится, мать мне этого не простит.
– Значит я должен сидеть дома, жрать тушенку и ничего не делать?
– повысил голос Роман.
– Ты пригодишься здесь, - уверенным голосом заявил Илья.
– Чем? Тараканов давить?
–
Чуть помедлив, Илья тщательно вытер ноги о пахнущую больницей тряпку, плеснул хлорки на руки и прошел в спальню, к отцовскому сейфу. Три-четыре-восемь-семь-два. Вот и он, старый-добрый ПМ. За него и посадить могут - если найдут, конечно.
– Придут подъезд грабить - защитишь стариков и детей. Правило помнишь?
– Не хочешь смерти - не трогай, достал - убивай.
Роман благоговейно принял тяжелую кобуру, погладил холодный ствол пистолета. Стрелять он умел, хуже, чем брат, конечно, но восемь из десяти выбивал. Оружие придало ему сил, добавило уверенности.
– Я справлюсь, Илюха.
– Знаю. Не ссы, братан! Сейчас я ещё жратвы подгоню и на службу.
– Давай с тобой вниз слетаю.
– Лады.
Братья молча спустились по лестнице, Илья выгрузил из машины оставшиеся пакеты. Роман хотел обнять его, но остановился под строгим взглядом.
– Обойдемся без сантиментов. Бывай!
– Удачи.
Глава 5. Ночь
Пятно света быстро ползло по темному потолку. Укутанная в одеяло Яна следила за ним - повернет направо - значит все будет хорошо, повернет налево - все плохо. Свет двинулся прямо. Яна съежилась, покрепче прижала к себе теплую Клепу, та возмущенно мяукнула, но не сбежала. В такие ночи лучше держаться рядом.
...Мама собиралась на дежурство, и уже надевала плащ, когда ей позвонила тетя Асия, медсестра из приемного. Они забалаболили по-татарски, Яна почти ничего не поняла, но увидела, как лицо мамы сереет. Потом... мама, разумная строгая мама бросила в стену трубку и долго топтала ногами свой белый халат.
– Пусть сами дохнут за эти деньги, сволочи, уроды проклятые. Доигрались, ммать, доворовались, достукались. Лекарств нет, лабораторию просрали, вакцину с Москвы везти - как лечить, я вас спрашиваю? Поздно, ммать, пить боржоми, когда чума в городе!
Яна спряталась за дверью детской и боязливо смотрела оттуда - мама никогда не кричала так, даже когда папка разбил машину, даже когда её, Яну, застукали за кражей конфет в "Новом свете". С вешалки посыпались шарфы и шляпы, оборвалась и повисла на одном гвозде картина, Клепа, дремавшая на тумбочке, заорала и удрала прятаться под диван. Гнев матери иссяк так же быстро, как вспыхнул.
– Прибери здесь!
Умная Яна сообразила, что для нытья в духе "Почему я" время неподходящее. Она безропотно собрала папину ковбойскую шляпу, газовые шарфики, пахнущие мамиными духами, белую меховую шапку, в которую так приятно уткнуться в темноте гардероба. Поправила картину, повесила на место рожок для обуви, отряхнула халат и сложила назад в пакет. Мама выглянула из спальни.
– Не копайся. Иди сюда. Дай мне руку.
Увидев в руках мамы тонкий шприц, Яна взвыла.
– Это антибиотик, уколы надо делать три дня. Себе я уже сделала, потом тебе, придет папа и ему сделаю. Потерпи... тихо, я сказала! Умница.