Каратель богов
Шрифт:
Не вышло. Камеры отключились, так и не запечатлев Хомякова рядом с отправленными мной ему из Крыма подарками. Зато перед тем, как объективы камер покрылись трещинами и лопнули – судя по всему, враг прикончил наше оборудование запрограммированными на пожирание оптики наноботами, – я успел заметить растерянность на лицах победителей, когда они распечатали контейнеры и ознакомились с их содержимым.
Еще бы им не растеряться! Перед тем, как выйти на охоту, ловцы «Шурфов» наверняка изучили по виртуальным пособиям торпеды, которые им предстояло захватить. И потому сразу поняли, какую свинью подложили им Барклай
Первые предназначались для того, чтобы прорезать в грунте норы, сжигая его и укрепляя стенки проходов слоем спекшейся породы. Вторые – для выдувания на поверхность отходов бурения – каменной крошки, пыли и пепла, – и продвижения торпед в глубь земной поверхности. Собственно говоря, только корпус делал это оружие по-настоящему уникальным. Без оболочки и горнопроходческих прибамбасов оно было пусть и мощной, но самой обычной взрывчаткой, цена которой составляла от силы четверть цены всей торпеды. Насчет чего, разумеется, оперативники G.O.D.S. также были в курсе.
– Йес! – воскликнул Башка и победоносно воздел над головой кулаки, когда один из изучавших неполноценные трофеи «гарантов» бросил это дело и раздраженно захлопнул крышку контейнера. – Обломитесь, мазафакеры! Наша фирма рекламации не принимает и проданный со скидкой товар по гарантии не обменивает! А тем более без чека! В следующий раз внимательней смотрите рекламу, любители халявы, и читайте, что написано мелким шрифтом в углу экрана!
– Рано радуешься, – остудил я пыл новобранца. – Эти потребители свои права хорошо изучили. И не сегодня завтра пришлют к нам адвоката. И не завидую тебе, Башка, если первым ему на глаза попадешься ты, а не я. Меня-то он сразу не прикончит, потому что я ему нужен. А вот тебя как нежелательного свидетеля этот тип может запросто грохнуть.
– И… как же тогда вы предлагаете мне быть? – Поняв, что босс отнюдь не шутит, мамлюк побледнел и ошалело захлопал глазами.
– Сиди на пульте, как тебе сказано, следи за периметром и не дергайся. Тут от тебя уже ничего не зависит. Если вдруг приставят к затылку ствол, делай все, что велят. Ну а пойдешь в расход – что ж, видать, такова твоя судьба… Одним могу тебя утешить: наш будущий гость любит убивать мгновенно и наверняка. Так, что ты даже не успеешь почувствовать ни боли, ни страха.
– Пропадите вы пропадом! – пробормотал вконец скисший Башка. – И на кой я только во все это ввязался? Мотал бы сейчас в США свои «пожизненные», жрал бы казенные харчи, пролеживал бока на нарах и в ус не дул!
– Не в твоем положении жаловаться на дискомфорт, – заметил я. – Кто сказал, что за возможность продолжать безопасно принимать душ и заниматься любимой работой тебе не придется платить?
– Конечно, я догадывался, что все это счастье мне дарят не забесплатно, – не стал отрицать электронщик. – И все же подставлять ради этого свою голову под пулю – не слишком ли крутой ценник?
– Привыкай, – отмахнулся я, не имея желания продолжать этот пустопорожний разговор. –
– А вдруг мне не повезет?
– Тогда получишь от государства обычную в таких случаях медаль и полную реабилитацию перед законом… Что приуныл? Не нравится награда? Ну извини: другие посмертные почести у нас мамлюкам не положены…
Глава 10
Самые тягостные этапы в любой операции – это вынужденные затяжные ожидания. Едва лишь запущенная мной череда событий начинала нестись галопом, мне было попросту недосуг скучать и терзаться дурными предчувствиями. В такие часы я погружался в работу с головой и весь концентрировался на текущей цели. Но рано или поздно наступал момент, когда я не мог продвинуться вперед ни на шаг, пока спровоцированный мной противник не сделает очередной ход. Ну а поскольку наша игра не всегда шла по правилам блицтурнира, порой такого ответного хода приходилось дожидаться долго. Иногда даже по нескольку недель.
Эти дни представляли собой натуральную пытку для моего рассудка. Я обретал слишком много свободного времени для того, чтобы обдумывать вероятную стратегию врага. И с каждым днем вычислял все больше и больше способов, какими он мог загнать меня в проигрыш. Избавиться от этих навязчивых мыслей было невозможно в принципе. Переключив свое внимание на что-либо отвлеченное, я мог проморгать момент, когда противник перейдет от планирования к активным действиям. Вот и приходилось чуть ли не злонамеренно бичевать себя подобными сомнениями, лишь бы пребывать, так сказать, в нужном тонусе и вовремя отреагировать на вражеский выпад.
Постоянная готовность к нему не была, однако, гарантией того, что в нужный момент я не оплошаю. Даже предугадав ход противника, я часто уступал ему инициативу лишь по той причине, что в этом раунде он наносил удар первым. И потому весьма кстати, что на сей раз нам не пришлось встречать врага во всеоружии. Напротив, сегодня давать ему отпор было противопоказано. Чем сильнее я испугаюсь при встрече с Мангустом, тем меньше он усомнится в правдивости моей игры.
Ну а разве есть лучший способ разыграть страх, кроме как заставить себя испугаться по-настоящему?
Настроившись на это, я все равно не мог позволить врагу застать себя врасплох. И потому вошел в образ оружейного барона сразу, как только мы потеряли связь с «Кодой».
Вектору и Гаеру предстояло вернуться из Москвы лишь завтра, так что мы с Башкой находились в штаб-квартире вдвоем. Я, разумеется, не собирался жертвовать таким ценным сотрудником и пугал его лишь для приличия. А попугав, приказал ему прикрепить к пульту ЦУП, где он дежурил, несколько бумажных фото, которые я нашел в Интернете. На них были изображены молодая женщина и две маленькие девочки приблизительно трех и шести лет – судя по всему, мама и ее дочурки. Кто они такие, ни я, ни мамлюк понятия не имели. Но сегодня этой милой улыбающейся компании предстояло исполнить крайне ответственную роль жены и дочерей Башки. Семьи, которую он любил настолько, что держал ее снимки на виду, даже дежуря на боевом посту.