Каратель
Шрифт:
Но чертово предчувствие никак не хотело пробуждаться, никак не желало помогать мне.
Когда я пытался вызвать в себе то чувство, что сопровождало его оживление, мне почему-то начинало казаться, что слева Виктор, как большой сгусток чего-то теплого, и Катя сзади, прилипнув к проему передних сидений, и еще жаркий мотор впереди… И все. Вот и все, что готово было сообщить мне мое предчувствие.
Если это было оно.
А может быть, во всем виноваты чертовы таблетки. Начинавшийся приступ они отодвинули, словно
Виктор прибавил, я тут же положил руку поверх его.
– Помедленнее…
– Куда – помедленнее? Я тут уже все осмотрел. Здесь ничего нет.
Катя вздохнула и покосилась на Виктора. Если тут ничего нет, выходит, это она пропустила, когда осматривала вторую половину?
Впереди и правда ничего не осталось. Лишь мост через речку да голые – и вправо и влево, насколько хватает глаз, – берега.
– Ну? Доволен? Край. Теперь ваша светлость разрешит прибавить?
Виктор развернулся. Машина веселее пошла обратно. По самому краю городка. Все остальное в его западной половине мы уже осмотрели.
Солнце слепило глаза. Уже катится под уклон. Полдень миновал. На осмотр западной части его хватит, да только… Не уверен, что это поможет.
Катька внимательнее Виктора. Если уж она два года, одна, вилась вокруг той чертовой суки, а потом вокруг нас, и даже Гош не заметил, что она за нами следит… Могла она что-то пропустить, когда осматривала свою половину? Едва ли.
Скорее всего, мы ошиблись, когда угадывали метки на карте. Не здесь ее водопой. Не здесь…
А найти то место, где ее настоящий водопой…
Можно осмотреть карту. Если водопой не здесь, то где-то среди других меток, куда катается эта чертова тварь. Катька говорит, что все остальные места она знает, но, выходит, недостаточно хорошо. Где-то же должен быть этот чертов водопой!
Но осмотреть все эти места…
Когда? Когда, будь оно все проклято!
Я с ненавистью щурился на солнце, так быстро миновавшее юг и уже собравшееся уползать на ночь.
Сегодня последний день. Последний день перед пред-новолунием. Чертова тварь поедет за мальчишкой уже этой ночью.
В само новолуние она укатывает куда-то к самой Москве. С огромным эскортом. Там ее не взять. Только этой ночью она будет почти без охраны… но где?
Где, черт ее подери?!
Нет, не найти… Не успеть. Всего этот день и этот вечер. И все.
До следующего новолуния. Через четыре недели.
Но это уже будет без меня…
И в руке ныло, несмотря на лошадиную дозу аспирина. И было еще что-то, что-то еще раздражало…
Я потер щеку. Оглянулся. Катя внимательно глядела на меня.
– Что?
– Я тут подумала… Та паучиха, с которой ты… Там, в ее доме…
– Диана, –
Катя нахмурилась. Вздохнула. Нет, не имя паучихи ее волновало.
– Осторожнее с ней, Влад.
Я пожал плечами:
– Я ее контролирую.
Катя усмехнулась.
– Что?
– Крамер, ты везунчик, редкостный везунчик. Но ужасно… наивный.
– Мне это уже говорили. И даже в более резких выражениях. Но я все еще живой.
– А разве самое худшее – это смерть?
Я внимательно посмотрел на нее. Поглядел на Виктора. Этот пижон внушил ей, что я с Дианой не справлюсь?
Когда оправдывался – уж не знаю, перед кем больше, перед Катей или перед собой, – почему сам на такое не пошел, а возится со слабенькой и неполноценной, с пробитым лбом… Это было бы в его стиле. Он?
Но Виктор старательно не замечал моего взгляда.
Я повернулся к Кате. Посмотрел ей в глаза.
– Я. Ее. Контролирую.
– Ты всего лишь посадил ее на цепь…
– Не только! У нас с ней полная ясность. Не только цепь ее удерживает от… экспериментов.
Катя вздохнула:
– Она ведь красивая?
Виктор хмыкнул:
– О нет, Кэтти. К таким красоткам у Храмовника иммунитет. Прививку ему в шею делали…
Но Катя глядела на меня. Ждала ответа.
– Ну… Не уродина… – признал я. Пожал плечами. – Выглядит очень хорошо.
– Выглядит, – сказала Катя. – Выглядит она и хорошо и молодо, не так ли? Как и все они… А сколько ей лет на самом деле, ты знаешь?
Сколько лет… Это я и сам бы хотел узнать.
– Вот то-то же.
– Ну и что? Какое это имеет значение? Я знаю ее силу. За одну атаку она меня насовсем не сломает. Лишь подомнет на время. Но это ей ничего не даст. До деревни, где инструменты, слишком далеко. Если отправит меня туда, чтобы потом снял ее с цепи, по пути я приду в себя. И это будет последним сознательным действием в ее жизни. И она это знает.
– О господи! Какой же ты упрямец!
– Это мне тоже говорили.
– Крамер, миленький, да при чем тут ее сила?!
– Что-то я не понимаю, о чем мы тогда говорим. Если ты согласна, что я с ней справлюсь, то…
– Крамер, милый! Кроме грубой силы есть еще хитрость! Ты для нее щенок. Самоуверенный щенок. А она сколько лет плела интриги в кругу таких же, как она? И не забывай, что она не просто хитрая и умная женщина… Она еще и паучиха.
– Я же сказал! Я ее почувствую, если она попытается что-то во мне…
– Да даже когда она не влезает в тебя! Твоя голова для нее… вскрытые часы! Все шестеренки на виду! Влад, милый… Пойми, она видит тебя насквозь, и она видела так тысячи людей. Видела, как они думают, чего хотят, чего боятся… как путаются и ошибаются. Самые разные люди. И куда более опытные, чем ты, я или Витя. Понимаешь?