Караул под «ёлочкой»
Шрифт:
– А тебе, лейтенант, сейчас придется ответить на несколько моих вопросов. И очень подробно ответить.
– С удовольствием, - лицо Антона оставалось непроницаемым и внешне совершенно спокойным.
– В свою очередь у меня тоже будут к тебе кое-какие вопросы.
– А ты наглец, - проворчал Шестюк. Взгляд его круглых, как у совы, глаз оценивающе скользнул по Макарьеву.
– Мне нравится, как ты держишься. В отличие от нашего друга Виталика, который едва не наложил в штаны.
– Просто для Виталия твое появление здесь -полная неожиданность, усмехнувшись, пояснил Макарьев.
– А я знал, что ты придешь.
– Знал?
–
– И откуда же ты это знал?
– Разве после рассказанной мной истории на сегодняшних «посиделках» у тебя не возникло острого желания встретиться со мной где-нибудь в очень укромном уголочке и при минимуме свидетелей?
– Антон рассмеялся.
– На этом твоем желании, Женя, и строились все мои расчеты. Как видишь, я не ошибся. К тому же, я просто слышал, как ты вошел во входную дверь.
Он пару раз стукнул каблуком сапога по металлической плите под ногами. Металл отозвался легким дребезжанием.
– Слышишь? Если кто-то появляется около порога, здесь раздается примерно такой же звук. Так что плитки в нашей комнате работают почти как сигнализация. Жаль, конечно, что ты об этом не знал, правда?
– Вот, значит, как...
– изрек Шестюк и на его лице появилось выражение почти детской обиды.
– Ты с самого начала знал, что я стою в прихожей и слушаю...
– Конечно, - губы Антона сложились в озорную улыбку.
– И говорил я сейчас больше для тебя, чем для Виталика.
– Сигнальчик, значит, придумал, - Шестюк зло зыркнул на Макарьева и недобро ухмыльнулся.
– А ты ловкач, лейтенант!
– Мне есть с кого брать пример. Ты тоже парень не промах...
– Да, головка у тебя работает! А знаешь, вдвойне приятно побеждать умного соперника!
Агент пригладил левой рукой торчащие ежиком волосы на голове. Словно сам себя погладил.
– Умного всегда одолеть приятно, - согласился Макарьев и заинтересованно спросил:
– Кстати, это у тебя в руках случайно не мой пистолет?
– Твой, - подтвердил Шестюк и весело хохотнул.
– Вот говоришь, что ждал меня, а оружие оставляешь в соседней комнате. Не хорошо... Пришлось позаимствовать. Временно, конечно.
– Что ж, и на старуху бывает проруха, - пожал плечами Макарьев.
– Ладно, давай перейдем ближе к делу. Ты вот сказал, что в моей версии на твой счет есть какие-то неточности. Интересно, какие?
– Нет, ну ты мне определенно нравишься!
– Шестюк снова захохотал.
– Это же надо! Стоит под дулом пистолета и задает вопросы!
– Спрос, как известно, не бьет в нос, - без тени волнения парировал лейтенант.
– А умеренное любопытство никогда не было пороком.
– Умеренное, говоришь? А впрочем, ты прав. Любопытство твое очень умеренное. И во времени, и в пространстве. Ты, надеюсь, понимаешь, что отсюда живым уже не выйдешь? Еще пять - от силы десять минут и тю-тю, Макарьев... Конец!
– Ну, вопрос продолжительности моего существования мы еще с тобой, надеюсь, обсудим. А теперь все-таки вернемся к вопросу о неточностях.
– Гм... Ну, да черт с тобой! Мне сказать не жалко. Ты же скоро будешь очень надежным хранилищем для любых секретов. Прямо, как могила, - Шестюк довольно оскалился, задумался на секунду и произнес:
– Знаешь, иногда очень хочется, чтобы мои действия кто-то оценил со стороны. Согласись, очень приятно, когда тебя считают профессионалом. Особенно, если это говорит поверженный тобой противник.
–
– Иногда и этого достаточно. Ты правильно угадал, что я для звонка на КПП использовал Ушакова. Уговорил его, дурака, подшутить над тобой. Он, правда, потом порывался еще раз тебе позвонить. Чтобы извиниться и сказать, что пошутил. Но телефон, как ты уже, наверное, догадался, именно в этот момент вдруг перестал работать. А перезвонить с другого аппарата он, бедняга, не успел. Потому что внезапно заболел и умер, - Шестюк снова осклабился.
– Пацан он был зеленый, твой Ушаков. Простой и доверчивый... А когда его трупик остывал в цистерне с жидким азотом, я с Виталиком и Белановым уже доблестно трудился на «Прогрессе». Правда, Виталя?
– Правда, - буркнул в ответ Кузин. Он сидел на стуле бледный и поникший.
– Трудился.
– Чудесное получилось алиби! Красиво было придумано, Макарьев, верно?
– агент самодовольно ощерил желтоватые прокуренные зубы.
– Вывести тебя на диверсантов и одновременно обеспечить себе самое настоящее алиби. Железное алиби.
– Задумано действительно хорошо, - подтвердил Антон.
Лейтенант замолчал, нервно покусывая губы и пристально рассматривая лицо человека, которого совсем недавно считал если не другом, то, по крайней мере, близким товарищем. Он всегда думал, что хорошо знает Женю Шестюка - крепкого, надежного парня, умеющего постоять за себя, всегда уверенного в своих словах и действиях. Но сейчас тот Женька, с которым они плечом к плечу работали на «Союзах» и «Прогрессах», куда-то вдруг подевался. Напротив Макарьева с пистолетом в руке стоял маленький и злобный человечек, похожий на хорька с приплюснутым и вздернутым носиком, с кривой нечеловеческой гримаской на устах, обнажавшей его мелкие и острые с желтизной зубки. Зверек скалился и торжествовал, злобно посверкивая из-под бровей недобрыми темными глазками. Он уже был абсолютно уверен в своей победе. Антон гневно сжал кулаки и спросил:
– А смерть Бехтерева? Она зачем тебе понадобилась?
– Бехтерева я достал под утро. Предложил ему выпить по сто грамм хорошего армянского коньячку - для бодрости, после беспокойной и бессонной ночи. А в стаканчик кое-что незаметно подсыпал...
– тонкие и почти бесцветные губы Шестюка расплылись в довольной ухмылке. Агент нервно смахнул тыльной стороной ладони пот с лоснящегося лба.
– Я уже точно знал, что после перестрелки с диверсантами ты остался в живых. Сам понимаешь, говорящий майор Бехтерев в такой ситуации мне был совсем ни к чему. Чтобы он через час или два на вопросы контрразведки ответил, что не звонил тебе? Меня это никак не устраивало. Ну, и пришлось попросить майора помолчать. Да ты не расстраивайся, Макарьев. Он хорошо умер, быстро.
– Получается, что ты закрылся со всех сторон, -бесстрастным голосом констатировал Антон. Он едва сдерживал свою ненависть к стоявшему напротив и скалившему зубы в довольной ухмылке человеку.
– Даже и не подступишься. Признайся честно, наверное, уже решил, что оставил всех нас с носом? Ну, а тут вдруг такая неожиданность: я вылез со своим рассказиком на «посиделках». Вот ты и заволновался. Так ведь?
– А ты бы на моем месте не заволновался?
– глаза Шестюка снова недобро блеснули.
– А вообще, конечно, ты молодец. Трупик Ушакова нашел вполне профессионально.