Караван счастья
Шрифт:
Станица встретила нас ароматом цветущих садов, теплом и рыбой. Шла весенняя путина, и приметы этой страдной поры заявляли о себе на каждом шагу.
Из всех незабываемых встреч той весны нас ждала здесь, пожалуй, одна из интереснейших. Откликнулся на наше приглашение и прилетел в станицу генерал-майор авиации запаса Петр Михайлович Стефановский — командир полка летчиков-истребителей, в котором начинал Великую Отечественную войну Григорий Яковлевич Бахчиванджи. До этого мы были знакомы с Петром Михайловичем заочно.
Мы знали, что Петр Михайлович — один из старейших испытателей страны, впервые в мире выполнивший фигуры высшего пилотажа на реактивном самолете. 304 типа машин испытал Герой Советского Союза летчик Стефановский. Наша телеграмма оторвала его от книги «304 неизвестных», над которой он работал.
Послушать прославленного командира собралась, кажется, вся округа — тысячи людей приехали из соседних станиц. Митинг состоялся на площади, у
— Бахчиванджи был летчиком, командиром звена и командиром эскадрильи истребительного авиационного полка, которым я командовал в годы Великой Отечественной войны.
Полк наш сформировали в первые дни войны из летчиков-испытателей. Это был, так сказать, цвет нашей авиации. В самом деле, те, кто до этого давал путевку в небо новым машинам, заняли в них места, что бы биться с врагом.
Против нас враг сосредоточил лучшие силы. Драться приходилось при многократном количественном превосходстве противника — самолетов врага было в два-три раза больше наших в каждом бою.
И летчики полка показывали буквально чудеса героизма.
Многие однополчане помнят первый воздушный поединок Бахчиванджи с фашистами прямо над аэродромом. В этом бесподобном по своей красоте и мужеству воздушном бою Бахчиванджи проявил себя как человек концентрированной воли, безгранично смелый, талантливый летчик.
Было это 30 июня 1941 года на подступах к Москве. Группа наших истребителей ушла на штурмовку вражеской переправы. Их увел капитан Антипов, тот самый летчик, ныне Герой Советского Союза, который в 1948 году на воздушном параде уже в звании подполковника удивлял зрителей мастерским пилотажем на новом самолете с турбореактивным двигателем.
Спокойно, будто у себя на аэродроме, на низкой высоте немецкий бомбардировщик «Дорнье-215» зашел на наши позиции. По моему сигналу взлетел Бахчиванджи. Приблизившись на короткое расстояние к бомбардировщику, он в упор выпустил длинную очередь из пулемета. Немецкий самолет воспламенился. Но появился второй. Мы думали, что после первого боя и победы Бахчиванджи произведет посадку. Но он вновь ринулся в атаку — мотор вражеского бомбардировщика запылал.
Вдруг мы заметили, что у нашего истребителя остановился винт, и машина, словно приготовившись к падению, катастрофически уменьшила скорость. На аэродроме все замерли. Но самолет, выпустив шасси, произвел классическую посадку на самый центр аэродрома. Все побежали к нему. То, что мы увидели, до сих пор в моей памяти: мотор самолета пробит, винт заклинен, радиаторы прострелены, вода и масло из них вытекли, лонжероны крыльев и даже покрышки колес шасси продырявлены. Словом, сел самолет «на честном слове и на одном крыле» — не пригоден он был больше ни к одному вылету, капитальному ремонту не поддавался, так его и списали. Когда же размотали на летчике шарф, увидели, что он оказался прошитым пулей. На шее красный след от ожога. Бахчиванджи в пылу боя этого даже не заметил.
Дальнейшая короткая боевая биография Григория Яковлевича была не менее значительна. Только за один месяц он 65 раз поднимался в небо. Свою боевую машину Бахчиванджи покидал лишь на три-четыре часа в сутки. Он говорил: «В бездонной глубине советского неба советский истребитель обязан искать боя. Это истина, не требующая доказательства. Ни один вражеский пират не должен пробиться к столице нашей Родины, никто из них не должен уйти от советского летчика».
В последнее время в печати появились разноречивые материалы о боевых подвигах Григория Яковлевича: пишут о трех, пяти сбитых им за первый месяц войны самолетах. Я, как бывший командир полка, заявляю, что Г. Я. Бахчиванджи в первый месяц войны сбил восемь вражеских самолетов, за что был представлен к присвоению звания Героя Советского Союза. Но случилось так, что меня отозвали на другой участок фронта, и представление к званию подписал начальник штаба. Наградной отдел посчитал документы недооформленными, а последующая напряженная обстановка отвлекла от этого частного события.
Наша следующая встреча с Бахчиванджи произошла на тыловом аэродроме на Урале весной 1942 года. С восхищением говорил он мне о предстоящем испытании реактивного самолета. Бахчиванджи не просто готовился к этому событию, он буквально жил им, горел и был в него влюблен. Увлеченно объяснял он мне на испытательном стенде устройство, запуск и работу нового двигателя. Он походил на человека, рассказывающего о собственном изобретении. Бахчиванджи заражал всех своим кипучим энтузиазмом, вселял веру в сомневающихся. Кто знает, какими были бы результаты, если бы первым испытателем реактивного самолета был кто-нибудь другой.
Юные бриньковчане теперь очень просто решили для себя извечный вопрос вопросов: «Делать жизнь с кого?» Ну, конечно же, с Бахчиванджи. Его
То, что он «мальчик был обыкновенный», для ребят звучит обнадеживающе. Но только как-то не верилось, что обыкновенный. Хотя и на коньках-то Гриша бегал, как они, и в ночном любил коней попасти, и считался он мастером на выдумки, песни.
Кто лучше всех в станице рассказывает сейчас о Грише? Конечно, ребята. А еще Александра Калинична Качура. Росла она вместе с Гришей, жила в соседях. Сколько песен с Гришей перепето, сколько игр переиграно! Александру Калиничну разыскал А. Т. Ранюк весной. И теперь вечерами у ее хаты, под абрикосами, собираются ребята. Александра Калинична и поговорит, и песни тех лет вспомнит. Особенно нравится им, что сказал однажды ее дед, старый казак, о Грише, будто парень этот звезды с неба достанет.
Ребята уже назубок знают те строки книги Ю. А. Гагарина «Дорога в космос», где пишет космонавт № 1 о Бахчиванджи. А слова о том, что без звездного полета Бахчиванджи, может быть, и не было бы 12 апреля 1961 года, написаны на фасаде их школы, перед которой они сами заложили памятник земляку.
Красивый курортный город на берегу моря Приморско-Ахтарск, центр района, мало напоминает старые Ахтари. И не только время тому причиной. Война, ураганом пронесшаяся над Кубанью, снесла не одну станицу, не один город. Напрасно искали мы старое паровозное депо, в которое летом 1926 года пришел новый помощник машиниста Гриша Бахчиванджи. Так же, как не сохранился центральный станичный дом, где на веселые вечерки собиралась молодежь.
«Гриша там был любимцем всех. Его улыбка покоряла и привлекала к себе. Играл он на гитаре и мандолине. Любил петь. Садился и за рояль, но дома у нас такого инструмента не было».
Строки эти взяты из письма сестры Григория Яковлевича — Олимпиады Яковлевны Бахчиванджи. Это письмо 15-летней давности было адресовано А. Е. Мусиенко. Еще сестра вспоминала:
«Когда Григорий начал работать помощником машиниста на паровозе, он однажды сломал руку, но уже через час после накладки гипса вернулся на рабочее место. Он был самоотверженно предан своему делу. Уже в те годы чувствовалась у него сила воли и любовь к труду».
В Приморске-Ахтарске первое, что мы увидели, выйдя утром из гостиницы, это большую афишу, извещавшую о том, что сегодня в 6 часов вечера Герой Советского Союза генерал-майор П. М. Стефановский будет рассказывать «о нашем земляке, первом космонавте Г. Я. Бахчиванджи». Слух из Бриньковской, хоть и в искаженном виде, но дошел сюда быстро.
А меж тем положение у нас создалось незавидное. Петр Михайлович лежал в краснодарском госпитале: сказались переживания этих дней и старые раны. И еще, как быть с «первым космонавтом». Посоветовались и решили: выступает Игорь (в конце концов он тоже летчик). Покажем киноленту полета Григория Яковлевича и кадры о полетах сегодняшних испытателей.
На встречу собралось много молодежи. В полном составе пришли курсанты мореходной школы. Слушали с большим интересом и, видимо, поняли ребята — что хоть и не поднялся их земляк в космос, но был человеком замечательным, первооткрывателем.
Пока Игорь беседовал с ребятами, я вела переговоры с капитаном катера рыбнадзора «А. Морозов». Вот уже несколько дней море сильно штормило: утром шесть баллов, в ночь обещали девять. Порт был закрыт. Кораблям выход в море запрещен. Но мы не могли задерживаться ни часа: день передачи, объявленный газетами, приближался. А впереди еще город Жданов, и самый короткий путь к нему — морем.
Экипаж коммунистического труда, которому в виде исключения разрешили отплытие, ждал нас. Последовали десять часов сплошной болтанки, когда в залитые водой иллюминаторы едва проникает свет и кажется, что целое море играет в футбол с маленьким суденышком. Когда мы вошли в Ждановский порт, увидели черные шары — это значило, что шторм максимальный. На следующий день в местной газете прочитали сообщение о двух героических сейнерах, в шторм оставшихся в море.
Тем же самым путем, что проделали мы, много лет назад в простой рыбачьей лодке переплывал море Гриша Бахчиванджи. Было ему тогда девять лет, и плыл он в Мариуполь, чтобы помочь вызволяться из белогвардейской тюрьмы отцу и его товарищам — матросам Азовской флотилии.