Каравеллы выходят в океан
Шрифт:
Колумб приказал построить на берегу укрепленный лагерь – форт с башнями и окопать его рвом. На постройку пошли части корпуса «Санта-Марии». Колумб назвал укрепленный лагерь Навидад [27] . В крепости установили пушки, в пороховом погребе спрятали оружие и боеприпасы. Гарнизону оставили большую часть продовольствия с расчетом на целый год и привезенные из Испании семена хлебных злаков, товары для меновой торговли и шлюпку для рейдов вдоль побережья.
Оставшимся в форте Навидад тридцати девяти испанцам было поручено искать на Эспаньоле золотоносные руды, исследовать остров, поддерживать дружеские отношения с индейцами, не обижать их и воздерживаться
27
Город Рождества.
Адмирал надеялся, что оставшиеся моряки добудут целые горы золота. Согласно его приказу, драгоценный металл следовало тщательно хранить, чтобы в случае нападения он не попал в руки островитян.
Строительство форта (по старинной гравюре).
27 декабря индейцы сообщили Колумбу, что видели у берегов острова исчезнувшую «Пинту». Один из матросов в сопровождении туземцев отправился на каноэ к капитану Мартину Алонсо Пинсону с дружеским письмом Колумба. Адмирал приглашал «Пинту» прибыть в форт Навидад. Но посланцы не нашли каравеллы. Позже выяснилось, что они слишком рано повернули обратно – «Пинта» стояла на якоре в устье реки за следующим мысом.
2 января 1493 года Колумб торжественно простился с гарнизоном форта и с гостеприимными индейцами.
Перед расставанием ему, очевидно, захотелось поднять престиж испанцев, несколько пошатнувшийся после гибели «Санта-Марии». Надо было показать островитянам, какими таинственными силами повелевают белые люди, чтобы дружески настроенные к ним индейцы прониклись также и страхом.
Адмирал приказал зарядить пушки и дать залп по остаткам корпуса «Санта-Марии». Индейцы с ужасом взирали, как огромные каменные ядра, пробив обшивку корабля, падают далеко в море. Затем адмирал велел провести маневры. В этой военной игре участвовали матросы, вооруженные шпагами, пиками, щитами, луками и ружьями. Загремели выстрелы, засвистели пули, раздался звон шпаг, ударявшихся о броню.
Шум битвы поверг простодушных островитян в неописуемый ужас, но в то же время вселил в них уверенность, что в стране поселились могущественные люди, способные защитить их от набегов других племен.
Дождавшись попутного ветра, испанцы 4 января подняли якорь и двинулись на восток вдоль северного побережья Эепаньолы.
На третий день один из матросов заметил с вершины мачты «Пинту». Вскоре она подошла к «Нинье», и капитан, явившись к Колумбу, начал оправдываться, заверяя его, что отдалился не по своей воле.
Адмирал принял объяснение с благосклонной улыбкой, но в дневнике записал, что старший Пинсон проявлял в отношении к нему гордыню и бесстыдство, и что он, Колумб, вынужден был скрывать свои чувства, чтоб не дать сатане помешать благополучному завершению экспедиции.
Колумб подозревал Пинсона в том, что он наменял у туземцев много золота и присвоил его себе, а часть роздал своим матросам. Кроме того, адмирал обвинял капитана в пленении четырех индейцев с Эспаньолы. Колумб приказал немедленно одеть их и отпустить на свободу, ибо, как он писал в дневнике, на этом острове все мужчины и женщины принадлежат их высочествам.
Колумб, по его собственному признанию, намеревался пройти вдоль всего берега Эспаньолы, но не смог осуществить намеченного: люди, которых он назначил капитанами, и другие, следовавшие примеру Пинсонов, невзирая на честь, оказанную им адмиралом, были обуреваемы гордыней и жадностью и считали, что
И все это, жаловался адмирал, он должен был терпеть не говоря ни слова, чтобы благополучно завершить свое плавание. Он вынужден был скрывать свои чувства, потому что имел дело с людьми распущенными.
Мартин Пинсон, в свою очередь, сомневался в том, что открытый испанцами остров – Сипанго: золота здесь было мало, о богатых городах – ни слуху ни духу, лишь толпы голых туземцев бродят вокруг. К тому же капитан утверждал, что ни один испанец в форте Навидад не останется в живых, ни один не дождется прибытия кораблей из Испании и оружие и продовольствие оставлены там напрасно. Пинсон требовал также, чтобы каравеллы немедленно отправились на родину: оба корабля обветшали, их обшивка изъедена червями, и вода просачивается в трюмы. Матросам все время приходилось конопатить щели и откачивать воду.
Колумб отмечал, что команды могут уповать лишь на господа бога.
Однако он все еще не хотел покидать Эспаньолу; к тому же его прельщали рассказы индейцев и о других богатых землях – островах Кариб [28] , Матинино [29] , населенном женщинами-амазонками, и Ямайи [30] . Поэтому, несмотря на ропот команды, адмирал еще несколько дней шел вдоль берегов Эспаньолы. Испанцы открыли здесь реку, песок которой, как им показалось, содержал много золотых зерен. Однако это было не золото, а пирит. Но Колумб, обрадованный находкой, назвал реку Рио-дель-Оро [31] .
28
Пуэрто-Рико, или Гваделупа.
29
Мартиника.
30
Ямайка.
31
Золотая река.
Недалеко от этой реки адмирал увидел в море трех сирен, высунувшихся из воды; но они, по его словам, были не так красивы, как о них говорят, и их лица были больше похожи на мужские.
Эта запись Колумба не вызывает удивления: о женщинах с рыбьими хвостами – сиренах и русалках – рассказывали и древние греки, и северные народы, и даже через сто лет после Колумба о них всерьез писал английский мореплаватель и путешественник Генри Гудсон.
Очевидно, «сирены», которых увидел Колумб, были ламантинами – морскими коровами, которые в те времена в больших количествах водились у берегов Антильского архипелага.
Моряки видели также огромных черепах величиной со щит, выползавших из моря откладывать в прибрежном песке яйца.
13 января матросы, сошедшие на берег, встретили длинноволосых, воинственно настроенных индейцев, вооруженных луками и дубинками из тяжелого, твердого, как железо, дерева. Туземцы пытались напасть на белых пришельцев, и испанцы пустили в ход свои шпаги и арбалеты. Оставив двоих раненых, индейцы обратились в бегство. То была первая вооруженная стычка белых с краснокожими. Адмирал заметил по поводу этого столкновения, что с одной стороны это его печалит, а с другой – радует: теперь туземцы будут бояться христиан и не станут на них нападать. Он добавил также, что не плохо бы захватить несколько таких воинственных индейцев в плен. Дня через два испанцы задержали четырех пришедших на корабль юношей, чтобы увезти их с собой в Кастилию.