Карай. Сын Карая
Шрифт:
— Понимаю, — сдержанно сказал убийца.
— Вяжите конвойных. Покалеченного не трогать. Он и так никуда не денется. Этих двух — спина к спине. И пусть лежат в кювете.
Веревка, видимо, была припасена заранее.
Витька Визгиленок, румяный блондин с пухлыми губами, поездной вор из Одессы, полез в кювет и удивительно ловко, прочно, быстро связал конвойных.
— Теперь — в машину! — приказал Числов. — За руль сядет Васька Голодаев, я с ним в кабине, а Федя станет у борта с дрючком, будто он конвойный с автоматом. Станешь, Феденька?
— Стану.
—
— А куда мы поедем, Дьякон? — спросил Короткий. — Меня послушаете, так надо поворачивать налево и дуть напрямик через киры, пока в лагере не спохватились.
— Через киры не пролезем на машине. — Уколов озабоченно почесал ухо дулом пистолета. — По солончаку надо — к ближайшему селу. А там — на выход к железной дороге.
— А я считаю — бросить здесь машину и двинуть пешим ходом кто куда! Поодиночке всех не переловят! — горячился Визгиленок.
Геннадий Числов терпеливо слушал, поглаживая бороду.
— Все высказались? — Он жестко оглядел толпившихся вокруг него людей. — Тогда давайте в кузов и располагайтесь в том виде, как ездим на работу. А потом я укажу вам, куда ехать и что делать. «В киры»! — передразнил он. — «Рассыпаться по одному»! А то забыли, что на участке ждет техник-дорожник? Не придет вовремя машина — он будет звонить в колонию, и сразу погоня, далеко не уйдешь. Техника надо успокоить. Чтоб до одиннадцати ночи никто о нас и не вспомнил.
Шофер застонал:
— Очень туго связали… Ослабьте же хоть сколько-нибудь! Невозможно переносить…
— Потерпишь! — сурово сказал туго привязанный к нему конвоир.
Проводников с собаками ждали в колонии нетерпеливо и раздраженно. И не дождались — решили выйти на поиск немедленно, чтобы не терять зря времени. Собаководам из питомника милиции было оставлено распоряжение — догонять на мотоциклах.
— Очень уж вы долго! — упрекнул дежурный по колонии.
— Да к вам разве быстро доберешься?
Под жестким светом низко висящего на воротах электрического фонаря постояли, подумали, посовещались. Вблизи, по настилу скрипучей вышки, ходил часовой и кричал куда-то во тьму:
— Стой! Кто идет? Давай назад!
Собак повели обнюхать вещи бежавших. Тем временем дежурный рассказал Геворку о том, как обнаружился побег.
— До одиннадцати часов вечера никто ни о чем не беспокоился. К этому времени машина с заключенными должна была вернуться в лагерь. Ждем. Нету. Ну, думаем, может, камера спустила. В двенадцать послали туда двоих на мотоциклах. Они нашли связанного техника-дорожника, который руководил работами на этом участке. Тот уже и рассказал, как все было. Он поджидал бригаду. Примерно в назначенное время появилась машина. С виду она была такая же, как всегда, Заключенные сидели, часовой стоял. Техник и опомниться не успел — его сбили с ног и прикрутили к тачке. Наши вернулись на мотоциклах с этим известием, тут сразу мы забили тревогу, подняли всю охрану, сообщили вам. Никаких новых сведений пока что нет.
Геворк объявил:
— Выступаем!
Мотоциклы,
Еще издали Андрей увидел мягко подсвечивающие красные фонарики. Это шли грузовики отряда майора Гукасяна. Они продвигались медленно, потому что то и дело люди выскакивали из машин, осматривали дорогу.
Дикарь в коляске чуть слышно повизгивал. Андрей наклонился к нему:
— Что, дружище, нервы сдают?
Горячий длинный язык обжег ему ухо.
Майор Гукасян отвел Геворка в сторону — посовещаться.
На грузовиках ехало около сорока человек. Пока что все держались вместе. Но, как только потребуется, отряд разделится на четыре группы. Поиски будут вестись на всех направлениях. Можно предположить, что Числов повел бежавших к перевалу. Там сейчас все в снегу, тропки крутые и неверные. Ночью пройти трудно, а на машине невозможно. Значит, машину бандиты могут где-нибудь бросить. На линии этого маршрута есть горное село Караджур. Туда дано знать, чтобы проявляли бдительность. Но пока никаких сведений ниоткуда не поступает.
Самое главное сейчас — обнаружить хоть какой-нибудь след.
— Могли пойти и через солончаки, — возразил Геворк. — Так им даже будет поближе к железной дороге.
— И об этом думано! — Майор терпеливо раскуривал гаснувшую папиросу. — И на железную дорогу, и во все ближайшие села — всюду мы дали знать об опасности и чтоб все были настороже. Есть и еще путь — влево. Но на машине там совсем уж не пробиться. А где, спрашивается, машина? Раз мы ее не нашли, значит, они едут на ней. Или, может, упрятали куда?
Он досадливо скомкал и выбросил так и не загоревшуюся папиросу.
— Где мои конвоиры — вот другой вопрос. Обезоружили их? Убили? Тащат с собой?
Геворк молчал. Что он мог сказать? И, так как молчание затянулось, осторожно предложил:
— Вы едете на машинах — можете пропустить что-либо важное. Давайте-ка я с моими ребятами прочешу оставшийся участок шоссе.
Майор Гукасян вытащил новую папиросу:
— Надо понимать, что представляет собой их вожак Геннадий Числов. Он обязательно сделает противоположное тому, что мы ждем.
Майор потер лоб, как будто эта мысль только что пришла ему на ум, и распорядился:
— Тут осталось до конца еще четыре километра. Хорошо будет, если ваши следопыты со своими собаками сделают проверку.
Геворк взял на длинный поводок Маузера, подозвал к себе Андрея с Дикарем:
— Вот, Андрюшка, опять почти так, как прежде: мой Маузер против сына Карая…
Он пошел по правой стороне. Андрей перепрыгнул через кювет на левой обочине и углубился в солончаки шагов на двадцать. Тут он пустил Дикаря параллельно шоссе на свободный обыск местности. Пес, уставший от долгого сидения в кабине, бежал резво, но поводка пока что не натягивал. Резко остановился возле какого-то камня, тщательно обнюхал его и заворчал. Но что именно его встревожило, Андрей понять не смог.