Кардонийская рулетка
Шрифт:
— Можно подумать, они тебе нужны.
Дагомаро усмехнулся, признавая правоту друга, и уверенно сообщил:
— Вагоны обработали фоговой смесью «Алдар 2», производной от «Алдара», разработанной Гатовым для новых огнеметов. Она активизируется алхимическим путем и дает долгое, ровное пламя.
— Были взрывы, — тихо напомнил Питер.
— Полагаю, в каждом вагоне преступники разместили взрывное устройство на основе нитробола. Только он может привести к таким разрушениям.
Консул обвел рукой унылый пейзаж.
— Твои эксперты приехали, потому что на твоих заводах делают лучшие
— К чему ты клонишь?
— Канонерки тоже сожгли, — хмуро произнес Онигеро. — Понимаешь? Канонерки тоже сожгли.
И Винчер догадался, о чем говорит старый друг:
— Нас подставляют?
— Тебя, — уточнил Онигеро.
— Нас, — не согласился Дагомаро. — Весь Ушер.
— Нас, через тебя. Ты сейчас консул, тебе первый удар. — Сенатор зло оглядел развороченный вокзал и продолжил: — Компания приказала землеройкам сорвать переговоры. Махим нанял террористов и снабдил их твоим оружием. А обвинять в преступлениях будут нас.
— Кто?
— Газеты. — Онигеро покачал головой. — Винчер, иногда я удивляюсь твоей наивности. Все газеты Унигарта и Приоты воют под дудку прогрессистов и завтра скажут, что это мы разнесли вокзал.
— Разнесли собственный вокзал, чтобы сорвать переговоры, которые сами предложили? — Дагомаро качнул головой. — Это слишком даже для прогрессистов.
— Как раз для них — не слишком, — отрезал сенатор. — Ты постоянно повторяешь, что Приота неспособна с нами воевать, но молчишь о том, что Ушер полностью зависит от приотского продовольствия. Землеройкам не нужно сражаться — достаточно прекратить поставки.
— И они разнесли вокзал, чтобы напомнить об этом?
— Вполне возможно, — развел руками Питер.
Мужчины посмотрели друг на друга и вдруг одновременно, как это принято на Ушере — и среди бедняков, и среди богачей, — прикоснулись к бородам. Жесты были разные: Винчер погладил свою длинную бороду, проведя ладонью почти до живота, Питер же просто ухватился за подбородок. Жесты были разные, но их смысл был ясен любому островитянину: мужчины в затруднении. Сибарит и аскет, сенатор и консул, миллионер и миллионер, они стояли среди груд расплавленного, перекрученного железа и смотрели друг на друга, поглаживая бороды. Они знали, что нужно принимать решение.
— Приоту поддерживает Компания. — Онигеро тяжело вздохнул. — Тебе тяжело это слышать, но нам нужны равноценные союзники. Иначе не устоим.
— Потеряем изрядно, — глухо отозвался Дагомаро. Его глаза запылали. — Каатианцы захотят доли в предприятиях и потребуют пустить банки на наш рынок.
— Потеряем часть, — уточнил сенатор. — Не все.
— Если отрезать собаке лапу, это тоже будет называться «потеряла часть».
— У ящерицы отрастает новый хвост, — криво усмехнулся Онигеро. — Мы умеем вести дела, Винчер, и постепенно выправим ситуацию. Пусть они приходят, пусть берут доли, пусть приводят банки — мы все вернем. Мы сможем обмануть кого угодно, кроме галанитов. Значит, договариваться мы должны с кем угодно, только не с галанитами. — И тут же, не дав консулу ответить, продолжил: — Когда ты встречаешься с каатианцами?
— Сегодня
— Попроси их о помощи, — неожиданно горячо произнес Онигеро. Слишком горячо для всегда всем довольного сибарита. — Попроси каатианцев или лингийцев — Помпилио не зря приехал, он ждет, чем закончится твоя встреча с дер Саандером, и наверняка имеет полномочия говорить с нами от лица Линги. Договорись с кем-нибудь, Винчер, у нас нет выхода.
— Выход есть всегда, — мрачно отозвался консул.
— Война не выход, а определение бенефициара, — вздохнул сенатор. — С Приотой мы справимся, но Компания нам не по зубам.
— Наша единственная проблема — сферопорт, — жестко усмехнулся Дагомаро и поднял взгляд чуть вверх, прочь от разгромленного вокзала, к причальным мачтам, у которых величественно покачивались гигантские цеппели. — Если мы заберем Унигарт, мы победим.
— Святая Марта! — Онигеро в ужасе округлил глаза. — Винчер, ты все-таки собрался воевать?
— Нет, — твердо ответил консул. — Но я готов к любому развитию событий. И я знаю, что буду делать.
— Это «Арамалия»? — спросила Кира, внимательно разглядывая изящный цеппель.
— Совершенно верно, — кивнул Гектор Тиурмачин. — Флаг-яхта каатианского дара Пауля Диирдо.
— Имя?
— Имя тоже, но в первую очередь — очень красивый цветок.
— Я так и думала.
Со стороны могло показаться, что старый, но на удивление крепкий дедушка привез провинциальную внучку полюбоваться загадочными цеппелями, бросающими вызов самой Пустоте, и в какой-то мере так оно и было. Но одна деталь портила пасторальную картину: Тиурмачин нигде не появлялся без сопровождения, а потому за роскошной «Колеттой Витарди», в которой сидели маршал и девушка, следовал вместительный авто фирмы «Зееп», набитый вооруженными до зубов телохранителями. К тому же не любоваться приехала Кира в сферопорт, а развеяться, избавиться от дурных мыслей.
Услышав о катастрофе, девушка выразила желание сопровождать отца на вокзал, но покинула его, едва взглянув на разрушения. На удивленный вопрос ответила резко: «Недавно видела нечто подобное» и собралась уезжать. Но не смогла отказать маршалу в прогулке по сферопорту. Тиурмачина девушка знала сызмальства, любила, уважала и с большой охотой проводила время в обществе старого эрсийца.
— Цветок действительно красивый? — серьезно поинтересовалась Кира.
— Каатианцам нравится, — усмехнулся Гектор. — Арамалия — один из символов Кааты, что-то вроде морской лилии, если я правильно помню…
— Дар Пауль любит море?
— Обожает.
И всячески подчеркивал свою страсть.
Роскошная отделка «Арамалии» вызывала в памяти образы прекрасных парусников, что бороздили моря Кааты триста-четыреста лет назад.
Окраска большой гондолы имитировала деревянную корабельную обшивку: слегка потраченную волной, но все еще крепкую. Иллюминаторы стилизованы под пушечные порты, а большие окна обрамляли настолько красивые наличники, что их хотелось назвать багетами. Нос флаг-яхты украшало резное изображение прекрасного цветка, а корма была отдана под открытую палубу — чудесное место для забав в хорошую погоду.