Карфаген 2020. Восхождение
Шрифт:
Завтра должна приехать техника сносить наши дома. Мы не выйдем, будем отстаивать их до последнего. Помогите, пожалуйста! Это крик отчаянья.
Подождав, пока дочитаю, Лекс откидывается на спинку кресла и говорит:
— Завтра — это сегодня. Такое часто происходит, обычно поднимается шум, но сейчас пострадавших мало, они вряд ли отобьются. Документы проверил, они и правда в порядке.
— Отлично, беремся. В инстанции не звоним, журналистов я организую. Что еще?
— Вот. Жена начальника отдела полиции грозит самоубийством, потому что он отобрал у нее детей и выставил из дома в чем мать родила. Аналогичное дело — богатые родственники отсудили имущество у
Лекс молодец, отобрал жалобы с разных ступеней. В дальнейшем обращения будут проверять специально обученные сотрудники ведомства, сейчас же мне нужны баллы от программы. Ну и следует прорекламировать деятельность «Оплота», пусть чиновники готовят вазелин.
Останавливаюсь на жалобе Рамили, обращении матери парня, которого безвинно собираются приговорить к смертной казни, обвинив в убийстве трех девушек — в этом случае заодно и проверим, не маньяк ли он. Третья заявка — вымогательство должностного лица, четвертая — удерживание под стражей невиновного и шантаж полицейских, пятая — жены полицейского, вышвырнувшего ее на улицу и лишившего родительских прав.
Я должен призвать зло к ответу, вот только дадут ли мне за это очки? Вдруг они начисляются только за уголовные преступления, вершимые здесь и сейчас?
Заодно и проверю. Уступив место Лексу, связываюсь с Ра:
— Организуй мне пресс-конференцию, журналисты должны быть от трех-пяти каналов, и в их числе Мариам Линн.
— Как быстро надо? — ответили усталым голосом.
— Срочно. В течение часа справишься?
Следует тяжелый вздох.
— Постараюсь.
В своем кабинете, чтобы не тратить время даром, связываюсь с Эдом через посредников. На парне лица нет, глаза ввалились, он потускнел и осунулся, при виде меня он вяло кивает и изображает улыбку.
— Привет, Эд. Пожелай мне удачи. Если все получится, тебя сегодня вечером освободят.
— Я уж думал, что ты обо мне забыл. Не дают с тобой связаться… Хорошо хоть домой дозвонился.
— Нет, я не забыл о тебе. — Просыпается злость на самого себя — вот он, человек, из-за которого погибла Элисса, его четвертовать мало, а я с ним сюсюкаюсь — но беру себя в руки, ведь Эд такая же жертва, как и Элисса. — Не представляешь, сколько дел… Хотя нет, представляешь. До связи, Эд.
— Погоди, — он поднимается и делает шаг вперед, чтобы казаться ближе. — Я много думал. Спасибо тебе, Леон. Другой решил бы мою судьбу очень быстро, а ты еще и помочь пытаешься.
— Я своих не бросаю. До связи, Эд.
Лишь отключившись, замечаю, что до боли сжимаю кулак, и ногти впились в ладонь. Моя цель не жертва обстоятельств Эд, а Гамилькар Боэтарх, я уничтожу его, а если он попадет ко мне живым, то умирать будет долго и мучительно, молить устанет о смерти.
Связываюсь с Нааманом, узнаю, что у трикстеров все в порядке, новый дом им нравится, а особенно нравится еда. Большая часть взрослых и детей, не привыкших к натуральной пище, мучаются животами. Передаю привет Гитель и детям, прерываю связь. Отвечаю на вызов Ра, подтверждающего, что журналисты будут, он уже запрограммировал старт-площадки, готовые принять их флаеры, осталось встретить гостей со второго и третьего уровней и выдать пропуски, которые он уже выписал.
Едва заканчиваю с ним, меня вызывает Гискон, помеченный как приоритетный контакт. Эйзер сразу переходит к делу:
— Аналитики предлагают предъявить Магонам официальное обвинение в саботаже, предоставить записи с камер, в том числе — фрагмент
— Пока не знаю, только организовался, надеюсь на положительный результат.
Горю желанием поскорее приступить к наказанию преступников, но предстоит еще и встреча с журналистами. В кабинет врывается моя Миранда, кивает на дверь.
— Лексиус уже ушел встречать журналистов, скоро они будут здесь.
— Спасибо, дорогая, я — в конференц-зал.
Журналистов четверо, столько же операторов. Сканирую каждого, ведь теперь любой может быть носителем программы на ликвидацию меня: все чисты. Мариам выделяется среди них, как оранжевый осенний лист, кивает мне и становится возле крайнего кресла, имитирующего детектор лжи. Оператор устанавливает камеру и наводит на меня. Дронов использовать запрещено, и журналисты работают по старинке.
Жду, пока все подготовятся, и говорю:
— Съемку начинаем на счет три. Раз… два… три. Здравствуйте. Меня зовут Леонард Тальпаллис, я возглавляю ведомство «Оплот», наша задача — борьба с коррупцией и защита тех, чьи гражданские права грубо нарушаются инстанциями, призванными вас оберегать. Сегодня третий день нашей работы. Что я хочу сказать? Настали темные времена, времена беззаконья, нет Белого Судьи, чтоб остановить зарвавшееся ворье. А раз нет Судьи, мы сами станем судьями, поможем тем, кто думает, что остался без защиты, и последний его шаг — вниз со стены ступени. Смотрите все, то, что вы увидите — только начало. — Делаю грозное лицо и повышаю голос на тон. — Смотрите, потерявшее страх жулье. Я обещал зачистить Братство Топора, и начал это делать. Обещал отдать под суд коррумпированных чиновников, не сомневайтесь, скоро придет их черед. Нам поступили жалобы на произвол властей, заявок около сотни. Пока у нас нет ресурса, чтобы обработать их все, и я выбрал те, где нарушения очевидны. Вы, те, кто поверил в меня, будете участвовать в восстановлении правосудия вместе со мной, — я хлопаю в ладоши и направляюсь к выходу под прицелом камер. — Приступим.
Журналисты бросаются ко мне, окружают, я вывожу письмо-жалобу, скачанную на коммуникатор, бросаю в общий доступ, жду, пока они его скачают.
— Вот наше первое дело. Приступаем!
Подхожу к стене и по внутренней связи объявляю:
— Боевая звезда один и два — готовность на старт.
Мобили уже ждут нас, и, распугивая мирных бет, мы отправляемся на старт-площадку: я, Надана с амазонками, Тейн с земляками, все одеты в черные защитные костюмы. Третий мобиль выделен для журналистов, разместят их в третьей «осе», для солидности мы будем использовать шесть флаеров при том, что обойтись можно и тремя.
На место прибываем пятнадцать минут двенадцатого. Восемь новеньких домов-коробочек смотрятся светлее старых. Вокруг выделенного под снос района бродят рабочие, полицейские и люди заказчика, бульдозер уже снес забор и нацелился на дом, откуда двое мужчин вытаскивают извивающуюся женщину.
— Журналисты — снимаем! — командую я, глядя на изображение с камер.
Женщина изворачивается, кусает за руку мужчину, обхватившего ее за грудь. Он выпускает жертву, но второй представитель власти встречает ее кулаком в живот. Хозяйка дома падает. На пороге появляется мужчина, волокущий за руки мальчишку, за ним показывается второй с мальчиком постарше. Увидев, что его мать бьют, подросток лупит сопровождающего в пах, вырывается и бежит на помощь матери.