Карфаген 2020. Восхождение

Ратманов Денис

Армадон делает невозмутимый вид, улыбается снисходительно.

— Общеизвестно, что виновники произошедшего — трикстеры, ты на меня это не повесишь.

Злость захлестывает волной. В единый миг Гелибаал Армадон становится средоточием зла, виновником всех бед, в том числе смерти Элиссы. Сжав челюсти, шагаю навстречу, коротким ударом бью его под дых — пленник скрючивается, но я не даю ему сложиться, хватаю за горло, стискиваю пальцы.

— Повторяю: мне не нужны доказательства. Времена сейчас такие, смутные. Ты ведь мастер пыток? И знаешь, что не всякую

боль можно стерпеть, не так ли? Скоро поймешь, что оно того не стоит. Надана, принеси клещи, иглы, бечевку. — Соратница быстро ориентируется, что нужно подыграть, кивает и удаляется. — Поверь, Гелик, я не уступаю тебе в мастерстве, и скоро ты в этом убедишься. Мало того, мне нравится, когда отморозки типа тебя корчатся и молят о пощаде.

Ярость в моих глазах Армадон принимает за фанатизм влюбленного в дело маньяка, вижу ужас, плещущийся в его зрачках, изображаю зверскую улыбку.

— Рассказывай, как ты это провернул. Кто непосредственный исполнитель? Во время теракта я видел черноротого с ребенком, в рюкзаке девочки была взрывчатка. Другие детали мне тоже известны. От твоей честности зависит, насколько мучительной будет твоя смерть.

— Чего ты хочешь? Ладно, признаю, трикстеры ни при чем. Поступил заказ сверху. Через курьера я получил задание и деньги. Курьеры менялись, их имен я не знаю и не вникал. Кто заказчик, тоже без понятия.

Прислушиваюсь к ощущениям и ничего не чувствую.

— Правда, — говорит Надана, вернувшаяся с сумкой, для убедительности встряхивает ее — внутри звенит металл.

Полагаю, я что-то почувствую, только когда мне солгут. Единожды Армадон уже лгал, и я разозлился. Злость и есть показатель? Вероятно.

Можно ли будет как-то использовать эту запись, чтобы привлечь Боэтарха к ответственности? Вряд ли.

— Продолжай, — обращаюсь к Армадону, прислушиваясь к ощущениям. — Кто исполнитель.

— Его зовут Гектор. Я даю ему задание и задаток, он разрабатывает план, согласовывает со мной. Где он берет непосредственных исполнителей, мне…

— Он дельта? Гамма? Главарь преступной группировки?

— Прокладка, как и я. Я могу его вызвать, и поговорите. Давайте так, — он переводит взгляд с Наданы на меня. — Я вам Гектора, вы мне — помилование?

— Гектора ты и так сдашь, вопрос в том, будет тебе при этом очень больно или нет.

— Он сотрудничает с Братством топора, с Потрошителями из черноротых, с Гиенами.

— Ты лично присутствовал, когда они исполняли задание?

— Нет…

И снова ощущаю негодование и злость. Молча открываю принесенную Наданой сумку, куда она напихала ложки, гайки и прочие железки, попавшие под руку, достаю наиболее подходящее для пыток — отвертку и веревку, которую протягиваю Надане.

— Хорошенько намочи и верни мне.

Девушка хлопает Армадона по плечу и удаляется.

Армадон, сообразивший, что я раскусил ложь, признается:

— Да, был. С Иллоной, мы работали в паре, но где ее искать, я понятия не имел. А сейчас бесполезно…

— Потому что я ее завалил при попытке покушения, — улыбаюсь я. — Значит, так,

ты обнародуешь сведения, сдаешь нам всех исполнителей типа Гектора и отправляешься на рудники пожизненно. Либо получаешь пулю в лоб — это на выбор.

Связываюсь с Гисконом через коммуникатор по аудиосвязи, выхожу в коридор, оставив пленного под присмотром Наданы, но связь неважная, приходится отойти аж ко входу.

— У нас все по плану, — нервно отвечает он. — В три, а лучше раньше жду тебя в зале Советов, пропуск будет.

— Тут другое, — говорю, глядя в окно, на серебристый флаер с эмблемой «Оплота». — Помнишь, месяц назад прокатилась волна терактов, в которых обвинили трикстеров?

— Ну и?

— Кто лоббировал зачистки?

На пару секунд повисает тишина, наконец Гискон отвечает:

— Боэтарх.

— Задержан один из исполнителей, готовый сдать подельников. Ты чувствуешь, что пахнет сенсацией? Даже если не привлечем Боэтарха через суд, репутацию в низах ему подпортим, что может сыграть на руку.

— Отлично. Нет, правда…

Связь прерывается, хотя не должна. Из динамиков доносится такой треск, что хочется отбросить коммуникатор. Над стеной проносятся тени, и «оса», приземлившаяся не в ячейке, а на открытой площадке, взрывается от плазменного разряда. Инстинктивно закрываю лицо, отпрыгиваю от окна. Стекла дребезжат, но выдерживают.

Что за?..

Сверху спускается целый воздушный флот: четыре «ястреба», не меньше десятка «ос», которые демонстративно зависают напротив базы, показывая, что мы окружены. Неужели Боэтарх прознал, что мы захватили его исполнителя и поспешил на выручку? Но как? Почему так демонстративно? Армадон же — просто расходный материал, вряд ли Боэтарх знает о его существовании.

Бред!

Пытаюсь связаться с командой, но сигналы глушат, никак не пробиться. Тогда несусь по коридору, заглядываю в комнату, где проходил допрос, бросаю Надане:

— Нападение, уходим через черный ход! За этого отморозка ты мне головой отвечаешь.

Бегу дальше, чтобы предупредить своих, которые не видят, что снаружи, ведь камеры еще не установлены. Едва успеваю уклониться от распахнутой двери и выскочившего Вэры.

— Что за грохот? — спрашивает он.

— Надение. Пока без подробностей, надо валить через черный ход. Помоги оповестить остальных — связи нет.

Бежим вдвоем, сзади Надана конвоирует Армадона, держа его под прицелом. Ей на помощь приходит Лекс. Сбегаем на первый этаж, где мечутся взволнованные амазонки.

— Открываем план здания в коммуникаторе и валим через черный ход! — командую я. — На нас напали. Врагов много, не отбиться.

Амазонки надевают шлемы, и их ругань стихает.

Уже возле к черного хода вспоминаю про Виктора. Где он? Мы все оббежали, открыли все двери. Неужели во флаере? Как же мне не хватает способности ронять механизмы, которая была на Полигоне. Бегу по лестнице наверх, в то время как остальные отступают, на пролете вижу гемода, бегущего навстречу, останавливаюсь, машу рукой, словно это может его ускорить: