Карл Линней
Шрифт:
Возвращение к ботанике
В то время председателем сейма был граф Тессин, покровитель наук, искусств и образования. Познакомившись с Линнеусом, Тессин пришел в восторг от его глубоких научных взглядов, широких знаний, доброго и веселого нрава.
Линнеус рассказал графу всю свою жизнь, как он пробивался в науку, не утаил и того, о чем никому не рассказывал:
— Я ни в чем не нуждаюсь и благодарю бога за все, что он мне дал. Но я должен расстаться с ботаникой: на нее нет времени. Уничтожить все мои сочинения и коллекции, чтобы они не терзали мое сердце постоянным напоминанием
Сейм, по представлению Тессина, установил Линнеусу годовое содержание в том размере, которое он получал в Упсале до отъезда в Голландию, с тем чтобы он читал лекции в Горном училище по минералогии, а благодарный Линнеус предложил еще сверх того чтение лекций по ботанике в летнее время.
…Может быть, все бы сложилось иначе и мать Свеа потеряла талантливейшего из своих сыновей, будь тогда почтовые порядки получше. Дело было так. Знаменитый профессор ботаники, физиолог Альбрехт фон Галлер, решил перебраться из Гёттингена, где он руководил кафедрой в университете, в Швейцарию. Заместителем он наметил Линнеуса, хотя знал его только по печатным трудам, и послал ему приглашение переехать в Германию. К счастью для национального достоинства Швеции, письмо шло к Линнеусу почти целый год. Он получил его, когда дела его были уже в цветущем состоянии. Горячо поблагодарив немецкого ученого за лестное предложение, Линнеус тем не менее от него отказался, желая посвятить себя целиком родине, наконец улыбнувшейся ему.
Граф Тессин пригласил Линнеуса жить у него в доме, и вскоре помог ему в получении места адмиралтейского врача с постоянным, вполне обеспечивающим заработком.
Эта должность была хороша тем, что давала широкие возможности для врача. В госпитале всегда находилось на излечении от 100 до 200 больных моряков; клиническая практика давала обильный материал.
Линнеус подошел к своим обязанностям как ученый-исследователь. Он изучал здесь действие лекарств и изменение во внутренних органах при различных заболеваниях.
Им было организовано при лазарете систематическое вскрытие трупов. В то время анатомирование производилось очень редко и каждый раз по специальному разрешению: эта сторона медицины едва начала зарождаться. Как все передовые врачи, Линнеус придавал исключительное значение анатомическому исследованию внутренних органов для определения и понимания сущности болезней.
Все это было очень интересно и занимало Линнеуса полностью, и все-таки в глубине души он прекрасно сознавал, что при первой же возможности бросит хлебное дело врача и примется за ботанику.
Решение расстаться с ней? Пустое, одни слова. Он навсегда заражен страстью к науке и не в состоянии изменить ей. Да он и не вправе этого сделать! Разве не признали его князем ботаников? Временно он был вынужден оставить свою любовь, только временно.
Слава врача растет и растет, увеличиваются и доходы. Линнеус, благодаря графу Тессину, принят в высшем обществе; его простота и веселость быстро создают о нем мнение как о человеке весьма остроумном и приятном, несмотря на большую ученость.
Среди людей, занимавших высокое положение в обществе, нашлось несколько человек, покровительствовавших науке и просвещению подобно Тессину. И вот зародилась мысль.
— Отчего бы нам не создать частное научное
— Во всех просвещенных странах есть Академии наук. Наша соседка Россия основала академию. А шведы? Нас шесть человек, для начала довольно.
Их было всего шесть человек — учредителей, действительных членов.
Они мечтали о поднятии уровня народного образования в родной стране, о воспитании у народа интереса к отечественной истории, любви к скандинавской природе. Упсала, с ее пренебрежением к точным наукам, к шведскому языку и литературе, с ее латынью и богословием, мешала науке и просвещению. Им казалось, что Швеция будет отставать от других европейских стран, пока не откроет широкого пути точным наукам.
Линнеус с горячностью принялся вместе с другими за организацию академии: подготовили Устав и решили избрать по жребию первого президента.
Сохранился поэтический рассказ, как его выбирали: «Собрались в саду, разделили между собой пучок цветов и, следуя, таким образом, установленному жребию, избрали председателя… Жребий пал на Линнея, который и был первым президентом Шведской Академии, — король цветов, избранный цветов приговором».
Через два года это научное общество было преобразовано в королевскую Академию наук.
В 1740 году скончался в Упсале старый друг Линнеуса, Рудбек. Линнеус обратился к графу Тессину с просьбой помочь ему в получении освободившейся кафедры, потому что никакие деньги, никакое благополучие не могут заменить ему занятия ботаникой.
В славе и почете, искусный врач с все увеличивавшимися доходами, тоскует по гербариям, по растениям. И мечтает об одном, что может доставить ему радость и полное удовлетворение, — о возвращении к ботанике.
Граф Тессин искренне желал ему помочь в этом, хорошо понимая тоску ученого по любимым занятиям наукой. Несмотря на большие связи своего могущественного покровителя, Линнеусу не удалось занять эту кафедру. Ее отдали Розену; старый противник по праву старшинства по службе и получения степени перешел ему дорогу. Правда, Линнеусу обещали следующую свободную кафедру. Но Розен и близкие ему люди не успокоились — они тотчас возобновили свои нападки, клевету. Дело дошло до того, что затеяли публичный диспут, отрицая все научные заслуги Линнеуса, с целью восстановить против него университетское мнение, дискредитировать как ученого и не допустить на кафедру.
Эта низкая интрига не имела успеха, а, наоборот, расположила многих в пользу Линнеуса. Поведение упсальцев осудили на заседании академии. И даже сейм занялся этим вопросом, предписав Упсальскому университету принять меры к приглашению ученого, которого высоко оценили на Западе. И действительно, первая освободившаяся в связи с уходом одного престарелого профессора кафедра была предоставлена Линнеусу. Кафедра, но не ботаническая, а медицинская! Все равно! Линнеус, зарабатывавший в это время, по его собственным словам, больше, чем все врачи в городе, с восторгом дает согласие, настолько одержим он пламенным желанием работать в Упсальском университете и отдаться целиком исследовательской и научной деятельности.