Карл Линней
Шрифт:
Артеди вполне разделял мнение Линнеуса. Он сам раздумывал над тем, как упорядочить названия рыб по принципу двойных названий.
— Если не знаешь названий, то теряешь и познание, — говорит Линнеус.
В жизни люди очень давно стали применять двойные названия предметов, подчеркивая этим сходство и различие между ними. Ну вот например: книжный шкаф, кухонный шкаф, платяной шкаф. «Шкаф» — родовое название, а «книжный», «кухонный», «платяной» обозначают вид. Неудивительно, что и в науке давно появилась мысль о двойных именах для растений и животных — удобно!
До Линнеуса ученые давали растениям только названия родовые. Называли: дуб, клен, сосна, крапива, клевер, фиалка,
Сначала и Линнеус пользовался исключительно родовыми названиями, а потом перед ним встала задача — отграничить друг от друга виды одного рода, а внутри видов — и разновидности. И он практически делал это продуманно и последовательно во всех своих работах, начиная с первой статьи о лапландской флоре.
С каждой новой работой он все более и более убеждается в том, что принцип двойных названий правильный, и применение его необходимо для успешного развития ботаники и зоологии. Почему? Удобно, экономно, практично и устраняет путаницу в названиях. Не следует придумывать множества имен для все вновь и вновь открываемых растений и животных. Надо дать названия родам, а их во много раз меньше, чем видов, — значит, назвать роды не так трудно!
И Линнеус дал эти названия, при этом не стал сам придумывать их все. Он выбрал многие у других авторов и предложил свои. Как всегда, исключительная начитанность и редкостная память, вместе с тонким чутьем, помогли ему взять наиболее подходящие названия. Доказательство? Самое веское: эти названия до сих пор удерживаются.
А как же с видами? Да при двойном названии их можно называть одними и теми же прилагательными: красный, белый, черный, золотистый, большой, малый, высокий, низкий, ползучий, обыкновенный… И никакой путаницы не будет! Так и теперь употребляют эти прилагательные для разных родов.
Это была замечательная реформа с названиями растений.
Но никогда бы она не удалась Линнеусу без одновременной реформы самого ботанического языка.
Язык ботаники
Как часто школьники, да и взрослые, жалуются на то, что трудно запоминать термины науки, техники. Напрасно! Без термина нет точности в науке, нет понимания между людьми. До тех пор, пока в ботанике не было точных научных обозначений всех частей растения — своей общепринятой терминологии, — в ней царила неразбериха, хотя все ученые писали на одном языке — латинском.
Надо вспомнить, что Линнеус столкнулся с этой путаницей очень рано, еще гимназистом, которого учителя на все лады корили за безделье. А между тем юноша уже тогда начинал смутно понимать, что в его любимой ботанике не все обстоит благополучно, потому что нет строго определенного, точного языка.
— Нет четких определений признаков, и быть не может, если нет общепринятых терминов. Если будут такие термины, тогда можно сравнивать виды между собой. Мы будем понимать друг друга. А пока у нас столпотворение вавилонское…
Об этом часто беседовали два голодных упсальских студента. И оба готовились усерднейшим образом к великой роли реформаторов в своей области науки. Читали днем каждую свободную минуту, ночью, пренебрегая сном, изучая язык ботаника и зоолога.
Линнеус рассмотрел громадное количество растений во всех деталях их строения. Искал для каждой из них название в книгах других ученых. Опять отбирал те, которые считал удачными. У одного автора взял названия: метелка,
Ботаника получила свой собственный язык, краткий, точный, научную терминологию. И Линнеус — творец новой ботанической терминологии — первый пользуется ею при описании сада Клиффорта. Это был великолепный пример, как надо пользоваться созданным научным языком. Если прибавить к этому, что Клиффорт не пожалел денег на отличную бумагу и рисунки, то пример оказался очень наглядным.
По сути дела, Линнеус изобрел, хотя и с учетом прежней терминологии, новый язык для естествознания. И он оказался таким же необходимым и удобным для ботаников, писал французский философ, писатель и ботаник Жан Жак Руссо, как язык алгебры для геометров.
Правда, некоторые тонкие знатоки древнего латинского языка говорили о латыни Линнеуса:
— Это язык шведа, а не Цицерона [5] и Юлия Цезаря. [6] Истинная наука гласит только их языком.
Линнеус знал об этих упреках, но что поделать: классической латынью он так и не овладел, а язык ботаники создал. Впрочем, Жан Жак Руссо горячо вступился за не вполне цицероновскую латынь Линнеуса: «А вольно же было Цицерону не знать ботаники!»
5
Цицерон (106—43 годы до нашей эры) — выдающийся оратор, писатель и политический деятель; дал образцы стиля и литературного латинского языка.
6
Юлий Цезарь (100—44 годы до нашей эры) — выдающийся римский полководец, государственный деятель, писатель, оратор.
Чтобы лучше понять значение реформы Линнеуса, посмотрим, как Фр. Энгельс характеризует состояние наук о природе того времени: «Геология еще не вышла из зародышевой стадии минералогии, и поэтому палеонтология совсем еще не могла существовать. Наконец, в области биологии занимались главным образом еще накоплением и первоначальной систематизацией огромного материала, как ботанического и зоологического, так и анатомического и собственно физиологического».
То была, по его определению, собирательная эпоха. В науке изучались пока сами предметы, а не изменения и процессы, которые в них происходят. «О сравнении между собою форм жизни, об изучении их географического распространения, их климатологических и тому подобных условий существования почти еще не могло быть и речи. Здесь только ботаника и зоология достигли приблизительного завершения благодаря Линнею».
Самый термин «биология» еще не существовал в науке, он появился в 1802 году.
А термин «эволюция» употреблялся не в том смысле, как теперь. Эволюцию мы понимаем как постепенное развитие от более простых форм к более сложным, от низших форм к высшим. В XVIII веке этим словом обозначали «развитие зародыша», но опять-таки не в современном понимании. Тогда считали, что в зародыше уже заложены все вполне сформированные зачатки будущего организма, только крошечные. Рост их до размеров взрослого организма данного вида и называли «эволюцией».