Карл Маркс на нижнем складе

Ротов Виктор Семёнович

— А на хрена мне переучиваться, когда до пенсии три года осталось?

— А хотя бы для того, чтоб опыт передать сынам, внукам, которые вам на смену придут. А как же? Как жить-то дальше будем?

— Вам хорошо говорить. Вы там в городе, в чистеньком… А здесь… В магазин зайдешь — ни черта нет.

— Как работаем, так и живем…

Рабочий в резиновых сапогах круто развернулся и вывалился за дверь.

— Пошел ты!..

За ним потянулся еще кое-кто. Но больше осталось.

— Ну вот, — сказал ученый, — а теперь о том, с чем мы приехали сюда к вам.

И

он смело, местами даже слишком смело, как показалось Петру, охарактеризовал обстановку в стране. Поделился своими соображениями, почему не складываются в стране дела и что, по его мнению, надо сделать, чтобы выправить положение. Все очень просто — мы разучились работать, разучились быть рачительными хозяевами. А почему? Потому что весь смысл труда сводится к зарплате. Сколько кому выведут зарплаты. Не сколько человек заработает, а сколько выведут. И люди перестали думать о том, что он сделал за смену, а стали думать о том, как «выбить» зарплату. Потерян смысл труда. Отсюда все беды. Он даже прошелся язвительно по известному каждому школьнику принципу: «От каждого по способности — каждому по труду». У кого одни только способности. А у кого труд? Ему платят за способность горлом брать, а трудиться кто будет?..

Взял слово пилорамщик. Щуплый узколицый человек. В небритой бороде его, на вид седой, намертво застряла мелкая опилочная пыль. Он рассудительно, толково и, как показалось Петру, очень убедительно разъяснил ученому, что на такой пилораме, как у него, дальше жить и работать никак нельзя.

— …Нам установлена норма, как будто пилорама новая. А ее уже трижды надо списать. Значит что? Значит, нашим нормировщикам надо подумать, как установить справедливую норму. Провести, может, хронометраж. Ведь от производительности пилорамы нам план устанавливают на месяц, квартал и год. План нереальный. Мы его не выполняем из месяца в месяц. Нас лишают премиальных. Вот вам и вся любовь…

— Погоди, погоди, Лапин, — не вытерпел и перебил его мастер по лесопилению Ожижко Павел — хмурый мужчина, глядящий исподлобья. — Хронометраж мы провели в прошлом году. Норму установили реальную. Ты же подписывал расчет на установление новой нормы. Лучше расскажи, как на прошлой неделе ты пришел на работу пьяный и включил ускоренную подачу. Полетели полотна, сгорел мотор. А? И это у тебя частенько бывает…

Рамщик, не смутясь нимало, открыл широко рот, чтоб возразить, потом закрыл, сел на корточки. Вроде как обиделся. Мастер продолжал:

— Почему ты себя так ведешь? Да потому что хорошо знаешь, что тебя некем заменить. А было бы кем заменить, я б тебя сейчас же отстранил от работы. Потому как и сейчас, вот перед обедом, ты уже потянул полбутылки «Ана пы». Заходил к вам в раздевалку, там винный дух стоит. Иди сюда, дыхни-ка…

Пилорамщик встал с корточек и тоже вывалился мешком за дверь.

— Я вот думаю, — сказал ученый как-то тихо и печально. —Навести бы порядок здесь у вас на нижнем складе…

— Да эту грязь мы уже и опилками засыпали раз десять и гравий возили!.. — выкрикнул возмущенно морщинистый, с землистым лицом рабочий. — И как в прорву!..

И заговорили,

загомонили все сразу, перебивая один другого.

В контору возвращались втроем: ученый, Петр и бойкая мастер с разделки, Зоя Ветрова. Возле конторы остановились поговорить. Что-то все порывалась сказать Зоя Ветрова. Вот если б, вот если б… И то ли не решалась, то ли мысль ускользала.

— Скажите, — обратился к ней ученый, — вот если б с завтрашнего дня вы стали хозяйкой этого производства, с чего бы вы начали?

И по тому, как встрепенулась Зоя Ветрова, Петр понял, ученый попал в самую точку: вот об этом и хотела говорить она, но… То ли не решалась, то ли мысль ускользала.

— Ас того, что поставила бы хороший забор вокруг нижнего склада и сторожа с берданой на въезде — выезде. Раз! Второе, у меня бы не валялись так вот под ногами доски и лес. Посмотрите! — и она носком туфли пнула брус. Отличный брус из пихты, видно, черновая мебельная заготовка.

— М — да, — сказал задумчиво ученый. — Именно такого ответа я и ожидал от вас. Значит, здесь у вас, на нижнем складе, как и в леспромхозе, да и в стране не хватает хозяина?..

— Именно так! — уверенно и серьезно подтвердила Зоя Ветрова.

— Ну это самый первый шаг. Чисто хозяйский, правильный — добро надо беречь, только тогда его можно умножить… Ну а по делу? Как хозяин — предприниматель, что бы вы для начала сделали?

Женщина задумалась.

— Наверное, взяла бы лист бумаги, карандаш и прики нула, чего и сколько в моем хозяйстве можно произвести. Потом подумала бы, как это можно осуществить. То есть, как обеспечить мое производство сырьем, в данном случае круглым лесом, необходимыми материалами… Наверное, нашла бы поставщиков, заключила бы с ними «железные» договора, чтоб все было вовремя и в нужном количестве… Ну и… Посчитала бы, сколько мне это будет стоить и что я буду иметь от этого, — она широко повела рукой, — от этого моего дела. Будет навар или нет? Стоит уродоваться здесь или лучше пустить все с молотка? Так? — она улыбнулась, напряженно всматриваясь в лицо ученого.

Тот не сразу и как-то вроде удивленно согласился:

— Так. Очень даже так! Каждый предприниматель ставит перед собой именно эти вопросы: «Что делать? Как делать? И что это даст?» — он подумал и хитро так прищурился на Зою Ветрову. — Вот если бы вы меня спросили — в чем будет заключаться моя работа у вас здесь? Я бы ответил — научить вас отвечать именно на эти вопросы: «Что? Как? и Что это даст?»

Зоя Ветрова посмотрела задумчиво вдаль и сказала:

— Ничего у вас не получится.

— У нас-то как раз получится. Мы точно знаем, чему вас учить и как. И мы свое дело сделаем. Вопрос в другом — как вы воспримете наши старания? Захотите ли вы этому учиться? А главное — захотите ли с толком, по-хозяйски работать?!

— Да — а-а! В том-то и дело…

С разделочной эстакады донесся грубый окрик:

— Эй! Сколько можно глазки строить? Пора работать!..

— Во, — сказала Зоя Ветрова, — мои мальчики соскучились по мне. Ревнуют.

— Грубовато, — покосился ученый в сторону эстакады.