Карл XII, или Пять пуль для короля
Шрифт:
Карл XII, конечно, не оставил без внимания вызывающее поведение австрийцев. В ответном послании к королеве Анне он писал, что они дают ему достаточный повод для того, «...чтобы вызвать негодование и оправдать мой шаг, если я, при отсутствии быстрого и достаточного удовлетворения, буду вынужден искать таковое в наследных землях императора». Вена поспешила выслать в Альтранштедт своего посла графа Братислава, и Карл, не привыкший к дипломатическим тонкостям, высказал ему все свои претензии к Австрии прямым и открытым текстом. Именно в данном случае он, повернувшись спиной к австрийцу, произнес вполголоса свою знаменитую фразу: «Не забывайте, что я Александр, а не какой-нибудь там торгаш!» По мнению нашего историка Е. Тарле, Карл после Альтранштедта окончательно утратил чувство реальности и утонул в облаках мании своего величия.
Австрийцы поспешно, в обстановке глубокой
Это было грубое вмешательство во внутренние дела другого государства, но у императора Иосифа не было выхода, и Вена — всемогущая Вена! — пошла на удовлетворение всех требований шведского короля и тем самым испила всю чашу унижений до дна. Камергера Зобора пришлось выдать шведам, и Карл приказал посадить его в тюрьму города Штеттина. Австрия заплатила компенсацию в сумме четырех тысяч риксдалеров за убийство шведского капрала и пошла на подписание с Карлом специального договора, гарантирующего силезским протестантам свободу вероисповедания, а шведам — свободу вербовки силезцев в шведскую армию.
Согласно требованиям шведов, католической церкви пришлось возвратить протестантам 134 храма, которые они ранее отобрали в свою собственность. Силезско-протестантскую карту шведская дипломатия разыграла в полной мере и при каждом удобном случае предъявляла свой выигрыш австрийским оппонентам.
Когда папа римский сделал императору Иосифу упрек в том, что он идет на поводу у какого-то еретика, тот ответил: «Святой отец, вы должны быть рады, что король Швеции не потребовал от меня принять лютеранство, ибо если бы он это сделал, я бы не знал, что мне делать». Шведский король нагнал на Иосифа такого страху, что даже его преемник Карл VI спустя семь лет, когда шведский король, лишенный былой славы и силы, через австрийскую территорию возвращался из бендерского сидения, выказывал по отношению к нему подчеркнутое уважение.
Незадолго до урегулирования австро-шведских разногласий Швеция заключила оборонительный союз с Пруссией. Фридрих I готов был вступить в более тесные отношения с Карлом XII и несколько раз предлагал ему тройственный антирусский лютеранский союз Швеция — Пруссия — Ганновер, но на условиях присоединения к Пруссии некоторых польских территорий. Но шведский король на такую сделку не пошел, поскольку считал себя связанным обязательствами перед королем Лещинским, что, несомненно, делает ему честь. Недаром Пипер говорил, что Карл помогает чужой Польше, жертвуя интересами Швеции. Но союз с Берлином перед вторжением в Россию обеспечивал Карлу тыл и конечно же был шведам на руку. (На следующий же день после поражения шведов под Полтавой прусский наблюдатель при армии Карла настрочит в Берлин рекомендацию немедленно разорвать союз со Стокгольмом.)
... На поприще снабжения шведской армии в Саксонии усердно трудился верховный военный комиссар Стенбок — его король пока задержал на некоторое время при себе. Контрибуция была определена в размере 625 тысяч талеров в месяц, но когда выяснилось, что эта сумма нереальна, ее понизили до полумиллиона талеров в месяц. Этого шведам с лихвой хватало на все, в том числе и на подарки своим детям и женам в Швеции. Немецкий историк X. Шиллинг подсчитал, что за год пребывания шведов в Саксонии в шведскую казну поступило около 20 миллионов талеров. Кстати, когда выяснилось, что налоговые архивы ввиду угрозы вторжения шведов были вывезены из страны, Карл приказал найти старые, времен Тридцатилетней войны, и использовать их при получении «сатисфакций». Саксонцы пытались ему возражать, указав на несправедливость такого решения, на что
Пока армия укомплектовывалась и отдыхала, король приятно проводил время, много ездил с Маленьким Принцем верхом, отдавал необходимую дань дипломатическим приемам и встречам, уделял внимание докладам графа Пипера, писал письма сестрам, длинные и не очень, знакомился со страной, приобретая популярность у местного населения. Постепенно настороженность саксонцев, по мнению шведских историков, сменилась любопытством и чувством восхищения королем Швеции. На фоне их беспутного монарха Карл XII, несомненно, выглядел более выигрышно. Хотя чисто внешнее сравнение, конечно, было не в пользу Карла. Радом с импозантным красавцем и великаном Августом он напоминал бедного крестьянина, только что завербованного в армию.
... В декабре 1706 года Август вернулся домой в Альтранштедт и зачастил в канцелярию к Пиперу. В первый раз он появился в деревне Гюнтерсдорф 17 декабря, в нескольких километрах от Альтранштедта, и Карл, узнав об этом, поспешил ему навстречу. Там он и свиделся со своим воинственным кузеном, которого последний раз в 1704 году наблюдал с противоположного берега Вислы. Встреча прошла в сердечной обстановке: они обнялись, чмокнули друг друга в щечки («...оба короля обнялись и выказали друг другу знаки дружбы», согласно Адлерфелъдту) и около часа мирно беседовали, причем все отметили, что в присутствии Карла Август был не таким разговорчивым и велеречивым, как обычно. После беседы оба королевских величества отправились в Альтранштедт, где шведская сторона устроила торжественный обед. О своих впечатлениях от встречи с кузеном Карл XII написал старшей сестре Хедвиг Софии в Стокгольм письмо, в котором лаконично сообщил: «Король Август живет здесь в Лейпциге, расположенном в нескольких километрах от Альтранштедта. Я несколько раз встретился с ним. Он веселый и интересный человек, не очень высок, но плотен и несколько полноват. Носит свои волосы, они у него совсем темные».
При всем соблюдении вежливости и галантности Карл XII без отклонений проводил свою принципиальную линию, не делая Августу никаких послаблений или поблажек. Так, во время одного торжественного обеда он столкнул его со своим «дупликатом», заставив подойти к нему и пожать руку. Этого не мог уже вынести С. Лещинский: сделав приветственный жест издали, он ушел из залы и освободил Августа от необходимости унижаться перед собой. Но Карл XII не оставил своих попыток «лягнуть» кузена и уже на первой встрече предложил ему поздравить Лещинского о вступлении в должность. Август поначалу думал, что Каря шутит, и долго тянул с выполнением сталь унизительной формальности, но шведский кузен при следующей встрече снова напомнил ему о его обещании, и саксонец уступил: 18 апреля 1707 года он послал С. Лещинскому формальное поздравление с принятием польской короны, которую отобрали у поздравителя. В течение всего времени Карл не переставал шпынять Августа и ставить его в неловкое положение. Так, приглашая Августа к себе на обеды, Карл часто их пропускал и посылал вместо себя графа Пипера. Саксонцы, открыто издеваясь над своим курфюрстом, вместе со всеми немцами пели на известный мотив песенку:
Polen — weg, Sachsen — weg,
August — er liegt im Dreck.
Oh, du lieber Augustin, alles is hin! [109]
Впрочем, Август был непотопляемым монархом и никогда не терял оптимизма. Потерял польскую корону — не беда! Недавно освободилось место неаполитанского короля — может быть, попытаться воспользоваться вакансией? И он активно ринулся в новую авантюру.
На саксонском горизонте появилась и «маленькая Аврора» фон Кёнигемарк, о которой основательно и подробно сообщает в Швецию М. Стенбок: «Она немного располнела, но выглядит еще совсем неплохо. Она пользуется статусом принцессы и соответствующим к себе отношением. Аксель Спарре и некоторые другие от нее без ума...» А. фон Кёнигемарк по-прежнему не потеряла интереса к Карлу, но он продолжал оставаться к ней холодным. Она как-то ненароком появилась в замке, и Карлу пришлось спасаться от нее бегством через черный ход — почти как тогда, в Курляндии.
109
Польши — нет, Саксонии — нет,
А Август по горло сидит в г...не.
Ах ты, милый Августин, все прошло, все! (нем.).